Эггертон страдал близорукостью. Девушка уже успела подойти вплотную – и только тогда он разглядел карту между ее пальцами. Для мужчины такого роста и размера двигался он на диво проворно – в прыжке отшвырнул девушку в сторону, скользнул мимо робота-стола и выскочил из офиса через боковую дверь. Сумочка вылетела у девушки из рук, ее содержимое раскатилось по полу. Она посмотрела на пол, потом на дверь – и с отчаянным шипением рванула из офиса в коридор. Кнопка экспресс-лифта на крышу горела красным – Эггертон уже поднялся на пятидесятый этаж, на частную посадочную площадку здания.

– Ч-черт, – пробормотала девушка.

Развернулась и вернулась в офис, вся кипя от возмущения.

Стол тем временем уже пришел в чувство.

– Почему мне не сказала, что ты из Невосприимчивых? – сурово вопросил он. Стол не на шутку разозлился – его бюрократическая душа пылала гневом. – Я выдал тебе форму с045, и в пункте шестом там четко и ясно спрашивали про род занятий! И ты обманула меня!

Девушка даже не посмотрела в сторону стола и принялась собирать рассыпавшиеся из сумочки вещи. Пистолет, магнитный браслет, крохотную нашейную рацию, помаду, ключи, зеркальце, мелочь, платок, предписание на имя Джона Эггертона явиться в течение двадцати четырех часов… да уж, по возвращении в Агентство ее ждала нешуточная выволочка. Эггертон сумел даже уклониться от устного освидетельствования – из сумочки свисала размотанная катушка записывающей ленты, и лента эта был девственно чиста. И бесполезна.

– Умный человек ваш начальник, ничего не скажешь, – высказала она столу, не сумев сдержать ярость. – Весь день сидит здесь в вонючем офисе, пока куча агентов по продажам томится в приемной…

– А я-то думал, что это вы так настаиваете на встрече, – сказал стол. – Никогда не видел, чтобы женщина-агент так себя вела. Надо было сразу сообразить – что-то не так. А вы почти его сцапали.

– И сцапаем. Очень скоро, – сказала девушка – она уже выходила из офиса. – Скажите ему это завтра, когда он придет на работу.

– А он не придет, – ответил стол. – Ответил себе самому, потому что девушка уже ушла. – Он сюда больше вообще не придет. Во всяком случае, в ближайшее время. Незачем ему с Невосприимчивыми встречаться. Жизнь – она всяко дороже стоит, чем бизнес. Даже если это такой удачный бизнес.

Девушка зашла в будку уличного видеофона и набрала номер Агентства.

– Сбежал, – призналась она женщине с мрачным лицом. Женщина была ее непосредственной начальницей. – Он не притронулся к призыв-карте. Боюсь, неважный из меня подающий.

– Он успел увидеть карту?

– Конечно, успел. Потому и рванул прочь.

Мрачная женщина черкнула несколько строчек в блокноте.

– Фактически он уже в наших руках. Пусть адвокаты разбираются с его наследниками, а я буду действовать, как если бы предписание уже было вручено. Он осторожничал до этого случая, а теперь застать его врасплох и вовсе невозможно. Ближе нам уже не подобраться. Жаль, что ты оплошала с этим делом… – И женщина решилась: – Позвони ему домой и передай личному обслуживающему персоналу уведомление о виновности. А завтра утром мы поместим это во все новостные машины.

Дорис отключилась. Подержала ладонь на экране, ожидая, пока тот очистится. И набрала личный номер Эггертона. Помощнику она выдала формальное уведомление о том, что Эггертон теперь законная добыча для любого нипланского гражданина. Робот тут же принялся за дело и записал информацию – словно речь шла о покупке дюжины ярдов ткани. Машина говорила таким безучастным голосом, что Дорис стало совсем тошно. Она вышла из будки и отправилась на нижний этаж здания в коктейльный бар – надо же было чем-то занять себя, пока муж не приедет.

Джон Эггертон совершенно не походил на паракинетика. Дорис воображала себе стройных молодых людей с увядшими лицами и несчастным взглядом, выдающим душевные муки, и как они прячутся по захолустным городкам и фермам, не суются в города и ни с кем не общаются. А Эггертон занимал высокую должность, был у всех на виду… но, конечно, когда проводят выборочные проверки, любой может попасться. Дорис потягивала свой «Том Коллинз» и пыталась понять, почему Джон Эггертон проигнорировал изначальное уведомление, последовавшее после проверки, затем предупреждение, неследование которому каралось уже штрафом или тюремным заключением, а теперь и последнее предупреждение.

Да полноте, точно ли Эггертон паракинетик?

В темном зеркале за стойкой ее отражение вдруг задрожало и обвелось полутенями, подобно выступающему из облака тьмы суккубу – а почему бы и нет, надо всей ниплановой системой лежала плотная непрозрачная пелена тумана… Подобное отражение более приличествовало молодой женщине-паракинетику: под глазами темные круги, влажные ресницы, мокрые перепутанные волосы, спадающие на худенькие плечи, слишком тонкие, слишком заостренные пальцы. Но то был мираж, зеркальное отражение – женщин-паракинетиков не существовало. Во всяком случае, о них пока никто еще не слышал.