— Получали.

— Почему не исполнили ни постановления Конференции, ни указа ее величества?

— Так военный же совет…

— Я это уже слышал, генерал. Вы хоть задумывались, кто правит империей? Ваш так называемый военный совет или ее величество?

— Разумеется, ее величество, — вздохнул генерал-квартирмейстер.

— Так как вы посмели ослушаться ее указа?! — Ушаков хлопнул ладонью по столу. — Как?

Веймарн молчал, поняв, что его ответы только раздражают Ушакова.

— От кого приходили письма Апраксину?

— От канцлера, от императрицы.

— Еще?

— Были от ее высочества принцессы Екатерины Алексеевны.

— А от принца?

— От принца не было.

— Еще от кого?

— От родственников.

— А с той стороны?

— С какой «с той стороны»?

— Что вы, генерал, прикидываетесь младенцем? От прусского короля, я спрашиваю?

— Нет, не было.

— Вы точно знаете?

— Точно, ваше сиятельство. По крайней мере, я не видел таковых.

— Генерал Веймарн, вы сегодня выезжаете со мной в Петербург для очной ставки с вашим командующим, — отчеканил Ушаков, вставая из-за стола.

— Значит, я арестован?

— Пока нет, — усмехнулся Ушаков. — Это от вас не уйдет, надеюсь.

Ночью Александр Шувалов разбудил принцессу Екатерину Алексеевну:

— Ее величество ждет вас, ваше высочество.

— Я сейчас. — Принцесса поднялась с дивана, протирая глаза. — Который час, Александр Иванович?

— Скоро уж два часа будет. Вы ступайте к ее величеству в будуар, а я пойду разбужу великого князя.

— И ему велено?

— Да. Императрица хочет видеть вас обоих.

Наскоро причесавшись и пройдясь пуховкой по лицу, принцесса отправилась к императрице. Когда она вошла в будуар, там находились уже и Шувалов, и великий князь Петр Федорович. Но самой хозяйки еще не было.

Когда она появилась, принцесса упала перед ней на колени.

— Что с тобой, дитятко? — удивилась императрица.

— Ваше величество, отпустите меня на родину, — сказала принцесса.

— Что случилось, Катя? Да встань же ты.

Принцесса встала, прикрывая лицо ладонями, чтоб не видно было слез.

— Я не могу уже здесь жить, мне тяжело.

— Да не слушай ты ее, теть, — сказал принц. — Вбила себе в голову…

— А ты, Петр, помолчи, — осадила племянника Елизавета Петровна. — Не с тобой говорю. Как же ты бросишь детей, Катя?

— Я все равно их почти не вижу. И потом, я уверена, что вы их хорошо воспитаете.

— Но чем же ты станешь там жить?

— Тем же, чем жила до отъезда сюда. Там мама.

— Мама твоя бежала от прусского короля в Париж. Фридрих заподозрил ее в симпатиях к России. Здесь Бестужев обвинял ее в шпионаже в пользу Пруссии, а там наоборот. Вот и пришлось ей бежать во Францию. Я прошу тебя, Катя, не бросай нас. Я так люблю тебя, детка.

— Да не уговаривайте вы ее, — опять встрял принц.

— Петр, я тебе сказала, помолчи! — снова осадила племянника императрица. — Отчего ты решила уехать, Катя? Скажи мне как на духу.

— Я стала вам неприятна, а великий князь вообще ненавидит меня.

Принц и Шувалов, стоявшие у окна, о чем-то зашептались. Императрица услышала их разговор, прошла к ним, сделала негромкий выговор:

— В моей комнате от меня не должно быть никаких секретов, милостивые государи.

— Но вы же сами не даете мне слово сказать, — обиделся принц.

— Ну говори, что ты хотел сказать.

— Отпустите ее, ваше величество. Она воображает о себе много. Гордячка.

— Но она твоя жена, Петр, у вас есть дети.

— Еще неизвестно, чьи они.

— Дурак же ты, Петр, после этого. Я б не удивилась и не осудила, если б она дала тебе по морде за это.

— Только б попробовала.

— Ну хорошо, допустим, я ее отпущу, что ты будешь делать?

— Я женюсь на другой.

— На ком, если не секрет?

— Нашлась бы невеста.

Принцесса, услышав последнюю фразу мужа, сказала громко:

— На Елизавете Воронцовой [57] , ваше величество, желал бы жениться мой муж. Когда я болела и была на грани смерти, они уже договорились пожениться. И его высочество был очень огорчен, что я выздоровела.

— Вот видите, тетушка, сколь зла она. Такую напраслину на меня возводит.

— Ладно, ладно. Не надо раздувать ссору, я звала вас совсем для другого, но не для того, чтоб ссорить вас.