Шрифт:
“Подтверждено.”
Белоснежка нахмурилась. Выглядела она при этом очаровательно мило. Ясное дело.
“Пронырливая корова,” — сказала она, — “и полагаю, она планировала стереть все, а потом перезагрузить систему из тебя. Только она не знает, как это делать, а потому понадобился ты. Так?”
“Подтверждено.”
Милые губки сжались в твердую, тонкую (но сногсшибательную) линию. “Ну уж так не пойдет. Где сейчас это стерва?”
“Маршрут не найден. Не в состоянии создать ячейку.”
“Что? Полагаю, это тарабарщина означает “Не Знаю.” Но я тебя все равно предупреждаю. Если ты пытаешься прикрыть ее, то я с удовольствием вылью тебя в чайник и вскипячу. Понятно?”
“Неправильная кома…”
“А ну тебя.” Белоснежка некоторое время сидела в раздумьях; тем временем паук выбрался из уха бухгалтера и осторожно скарабкался вниз по его шее в верхний карман его цветастого жакета. “Ладно,” - сказала она. “Сделаем так. Полагаю, рано или поздно она вернется к тебе, чтобы узнать, как идут дела. Думаю, будет неплохо, если ты сообщишь мне об ее появлении в ту же минуту. Понял? Великолепно. Какое умное ведерко. Я бы никогда не подумала, что ты на такое способно. Нам надо бы,конечно, удостовериться, что она не сможет воспользоваться тобой, чтобы перезапустить или уничтожить систему, а потому давай-ка договоримся, что никому не позволишь подступиться к системным файлам, не услышав предварительно пароля? Хороша идея? Рада, что ты одобряешь. Ладно, паролем будет … О черт, и почему когда надо придумать пароль ничего не приходит в голову? … пароль будет оттепель. Понятно? Оттепель. По-моему, вполне подходяще, и не похоже, чтобы это слово случайно прокралось в разговор. Ладно, ведерко, беги играй. Пока.”
“Это окончит вашу сессию зеркал,” - еще не докончив фразы лицо на поверхности воды растаяло и превратилось в собственное отражение бухгалтера; и в тот же момент он несколько удивленно проснулся. Он моргнул, немного потряс головой, и широко зевнул.
Паук, разглядев шанс, выкарабкался из кармана, соскользнул по бухгалтерскому галстуку и промчавшись по письменному столу, в конце концов нырнул под прикрытие пустой чашки из-под кофе. Вокруг чашки были привычные липкие бурые окружности, и две ноги паука там застряли, но он ухитрился высвободиться.
“Что…?” — спросил бухгалтер, не обращаясь ни к кому конкретному. Затем он глубоко вздохнул, снова зевнул и заметил свое отражение в ведре. Гм… сказал он про себя, надо бы постричься. И этот галстук абсолютно не подходит к этой рубашке. И что вообще ведро воды делает на моем столе?
Он немного подумал и включил переговорное устройство.
“Ники,” — спросил он, — “почему у меня на столе ведро воды?”
“Вы имеете ввиду то, что принесла Злая Царица?” - спросило переговорное устройство, — “Понятия не имею.”
Бухгалтер вздохнул: “Ну так уберите его, из него течет на все мои бумаги. Поставьте его в сарай что-ли. Хотя, лучше не надо. Одному Богу известно, зачем оно ей, а если она вернется за этим ведром, лучше иметь его под рукой. Поставьте его в угол приемной и накройте тряпкой.”
“Отличненько.”
“И принесите мне еще кофе, пожалуйста. Черный, без сахара. Почему-то меня слегка клонит в сон.”
Забрав ведро и пустую чашку, секретарша отправилась на кухню варить кофе. Однако, когда она пришла туда графин был пуст. Секретарша вздохнула; до колодца было неблизко, а у нее и так накопилось много работы. Затем у нее в голове появилась идея. Должно быть, недостойная, ибо она закусила губу и нахмурилась, обдумывая ее. Затем она взяла чашку, проскользнула в приемную, и приподняла тряпку с ведра, которое она только что засунула под стул. Одна огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, затем зачерпнула чашкой воды из ведра. Затем она вернулась в кухню и поставила чайник. Она не оглядывалась, а потому не заметила паука, который прилип к стенке чашки и в данный момент барахтался по собачьи своими восемью ногами посреди ведра.
“Ники,” — прогавкало переговорное устройство, когда она вернулась в приемную, — ” у этого кофе отвратительный вкус, как будто туда чего подсыпали.”
“Прошу прощения,” — сказала она, — “Хотите, еще чашечку?”
“Что? Нет, не беспокойтесь. Просто не покупайте больше этот сорт. Понятно?”
“Да, конечно,” - ответила она вежливо, а потом пробормотала нечто неуважительное и снова принялась за работу.
“Путь,” - объяснял Мистер Мироку, чистя апельсин, — “подобен цветку, который… минуточку, мне кажется, ты пропустил кусочек.”
Мистер Акира застыл с кистью в руке. “В самом деле? Где?”
Мистер Мироку ткнул рукой с апельсиновыми дольками в неопределенном направлении. “Вон там кусочек,” — сказал он услужливо. “Как я сказал, Путь подобен цветку, который…”
“И вон тот участок под подоконником,” — добавил Мистер Хирошиге, сбрасывая ботинки и кладя ноги на софу. “Мудрецы учат нас стремиться к совершенству во всем, ибо недостаток в Одном есть недостаток во Всем.”
Мистер Акира нахмурился. “Простите,” — сказал он, — ” а разве не наоборот должно быть?”
Последовала минута озадаченного молчания, в течение которой два посвященных пытались разобраться. “А, понимаю,” - пробормотал Мистер Хирошиге, — “все в недостатках, очень забавно. Я бы на твоем месте сосредоточился на работе.”
Говоря по правде, красить рамы досталось Мистеру Хирошиге, также как Мистеру Мироку следовало ободрать старые обои, Мистеру Сузуки покрасить потолок, а список прилепленный к кухонной двери гласил, что Мистер Фуниями, Мистер Кавагучи и Мистер Вакисаши должны были выковыривать из окон старую замазку. Однако все они с присущей им щедростью, позволили своему юному коллеге расширить свое познание Пути, выполняя эти простые задания в то время как они расселись вокруг, чтобы убедиться, что смысл всего этого не ускользнул бы от его внимания. В конце концов, это являлось традиционным методом обучения тайн философии; Им всем в молодые годы пришлось с этим столкнуться и теперь, как им казалось, настала их очередь пополнить дидактический процесс. В свою очередь Мистер Акира почитал за честь и, вероятно, приятный факт эту возможность выполнить работу тех, кто был его старше и лучше. В конце концов, они доверяли ему свою честь; если он оставит серое пятно на потолке или разобьет ногой окно, то чтобы смыть позор ритуальное самоубийство придется совершать Мистеру Сузуки или Мистеру Кавагучи. Конечно, и ему придется совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть позор причинения позора, который пришлось смыть Мистеру Сузуки и Мистеру Кавагучи, но это ведь уже другое дело, не так ли?