Шрифт:
“Какая великоле…” - Царица замолчала, улыбнулась, повернулась на сорок пять градусов и махнула рукой. Она ничего не сказала, потому что не было надобности.
Сестрица посмотрела в соответствующем направлении и увидела высокого толстяка с длинной белой бородой, одетого в некий красный халат с мохнатой белой подпушкой, который стрелой вылетел из кустов. Поскольку она не была начисто лишена сострадания, Сестрица уже набрала в легкие воздуха, чтобы крикнуть “Берегись”, но не успела, потому что толстяк врезался прямо в дерево и упал. Сестрица рванулась к нему, но Царица схватила ее за руку и через минуту из тех же кустов выбежал молочно-белый единорог с серебристым рогом. Он увидел толстяка, свирепо заржал, нагнул рог и ринулся в атаку; в этот момент толстяк пробудился, увидел направляющегося к нему единорога, пронзительно завопил и взобрался на дерево с мастерством, которое заставило Сестрицу захлопать в ладоши с криками “Браво!”. Единорог пару раз безуспешно попытался взлезть на дерево, затем приземлился на все четыре копыта и присел угрожающе сопя. Царица с улыбкой сложила руки на груди и присела на валун. “Давно пора,” - сказала она.
“Не бойся,” - сказал Евген, — “Мы тебе ничего плохого не сделаем.”
Джулиан высунул голову из-за баррикады охапок соломы и кивнул. “Не сомневаюсь,” - ответил он, — “Не потому что мало старались, а просто потому что вы там, а я здесь с лестницей. А теперь отвалите, пока я не начала кидать предметы вам на головы.”
Его братьям пришлось признать, что в чем-то он был прав. Они были сами виноваты, что дали ему столько времени; к тому моменту, как они обнаружили его в сарае старого Макдональда, у него было предостаточно времени, чтобы построить себе крепость из охапок соломы.
” У тебя пять минут,” - сказал Дезмонд, — “А потом мы пойдем за тобой сами. Понял?”
” Ради тебя же,” - добавил Евген.
“Да, а уж когда мы закончим, ты пожелаешь, что никогда не рождался.”
В своем соломенном замке, Джулиан постарался сохранить спокойствие. Блеф, заверил себя он. Сотрясания воздуха. Без лестницы они никогда не смогут перелезть через стены. В конце концов он всегда был самым умным в семье еще когда они были поросятами…
Почему они это делают?
“Четыре минуты,” — крикнул Дезмонд, — “Помолись, братишка, потому что мы тебя достанем.”
Поросятами… Он помнил, как они всегда были втроем, сражаясь с тощим, замерзшим, слава Богу тупым, злым серым волком. А теперь, когда волка не стало, казалось бы все было в порядке… А его братья осаждали его в то время как он прятался в соломенном домике, выманивая его оттуда.
Постойте. Минуточку. Проиграем ход мыслей еще разок.
– Сотрясания воздуха
– Соломенная избушка
– Три поросенка
” Ты думаешь, что ты там наверху в безопасности,” — снова начал Дезмонд, — “Так вот, ошибаешься глубже некуда. Потому что…”
“Разве не дальше некуда?”
“Тихо, Евген. Потому что если ты не выйдешь через три минуты, мы подожжем солому и выкурим тебя оттуда. Слышишь?”
“Дезмонд…”
“Заткнись, Евген, я знаю, что делаю. Три минуты, козел и запахнет жареной свининой. Понял?”
“Дезмонд…”
“Я сказал, заткнись, братишка. На сентиментальности нет времени. То есть, да, я преклоняюсь перед его упорством. У поросенка храброе сердце. И очень скоро его подадут под соусом. А теперь куда подевались спички?”
Поразительно, подумал Джулиан, передернувшись от затылка до последней завитушки хвоста. Они не просто такие же ужасные как злой серый волк - они еще хуже. Что здесь в самом деле происходит? “Послушайте вы двое”, — крикнул он в ответ, не давая голосу дрогнуть, — “какой бес в вас вселился? Вы оба ведете себя как сумасшедшие. Только остановитесь и послушайте себя!”
“Две минуты, неудачник. Последния желания есть? Любимые рецепты?”
Они не станут этого делать. Это все блеф и кураж. Сотрясения воздуха…
Он услышал чирканье спички, а затем легкое потрескивание. Он инстинктивно повел своим широким чувствительным носом и почуял запах дыма. Паника ударила в голову подобно тому как огромный грузовик врезается в малюсенького ежика.
“Десмонд, что ты по твоему…” Евген закашлялся в то время как многозначительный синий дым заклубился над соломенной баррикадой. Джулиан как-то слышал, что когда солома возгорается ее уже почти ничего не остановит; пламя врывается в пустые стебли, обнаруживая внутри необходимый для яркого горения кислород, и даже внезапный ливень просто не в состоянии намочить солому достаточно быстро для остановления возгорания. Трясущимися копытцами он попытался протащить лестницу у себя над головой и прислонить ее к уже дымящемуся парапету, но из-за сильной дрожи, выпустил ее из рук…
“Бог мой, Джулиан, думай, что делаешь. Ты чуть мне мозги не вышиб.”
“Хорошо,” — подумал Джулиан; затем - “Ради Бога, это же мой брат Дезмонд. Меньше всего я хочу сбрасывать на него тяжелые лестницы.” Сейчас, однако, у него не было времени обдумывать парадоксы; языки пламени уже были видны, как на горящем нефтяном пятне на гребне волны, являющейся мечтой любого любителя серфинга. “Помогите”, — взвизгнул он, пятясь от пылающего занавеса в то же время думая: “Ничего подобного не случалось в нашей борьбе с волком; конечно, он сдувал наши домики, но это никогда не казалось опасным - просто раздражало.” Джулиан попятился, но огонь был быстрее и имел больше времени и пространства для маневров. Потом, когда он подошел к краю, он опустил копытце и понял, что стоит в воздухе как несчастный кот в мультфильме “Том и Джерри”.