В ней не было ничего сверхъестественного. Но ее присутствие было тем, что называется bad news.

[92]

Она приходилась ему сводной сестрой.

И он явно ее недооценивал.

Рональда Нидермана раздирали два желания. Одна его часть хотела вернуться назад и свернуть ей шею. Другая часть хотела бежать дальше, пока темно.

Паспорт и бумажник лежали у него в заднем кармане. Ему незачем возвращаться. В усадьбе не осталось ничего нужного.

Разве что машина.

Он все еще стоял, раздираемый сомнениями, когда из-за пригорка вынырнули огни автомобильных фар. Он повернул голову. Возможно, он сумеет раздобыть себе транспорт другим способом. Все, что ему нужно, — это машина, на которой он сможет добраться до Гётеборга.

Впервые в жизни — по крайней мере с тех пор, как она вышла из младенческого возраста, — Лисбет Саландер оказалась не в состоянии самостоятельно справиться с ситуацией. За свою жизнь ей не раз приходилось участвовать в драках, переносить побои, становиться по воле государства объектом принудительной госпитализации и терпеть насилие со стороны частных лиц. Ей, кажется, выпало на долю больше издевательств морального и физического характера, чем может вынести обыкновенный человек.

Но в ответ она всегда могла взбунтоваться. Она отказалась отвечать на вопросы Телеборьяна, а когда подвергалась какой-то форме физического насилия, могла вырваться и спрятаться в одиночестве.

Перелом переносицы можно было пережить.

Но жить с дыркой в черепе было невозможно.

На этот раз она не могла уползти домой в свою кровать, укрыться с головой одеялом и проспать два дня, а потом встать и вернуться к обычной жизни так, словно ничего не случилось.

Сейчас она пострадала так серьезно, что сама себе ничем не могла помочь. Ее одолела такая усталость, что тело перестало повиноваться.

«Нужно немного поспать», — подумала она. И вдруг с непреложной уверенностью осознала, что если она даст себе волю и закроет глаза, то, вероятнее всего, никогда уже больше их не откроет. Проанализировав этот вывод, она затем поняла, что ей уже все равно. Эта мысль показалась даже приятной.

Дать себе отдых. И чтобы не нужно было просыпаться.

Последней ее мыслью была мысль о Мириам By.

Прости меня, Мимми!

Закрыв глаза, она все же не выпустила из руки снятый с предохранителя пистолет Сонни Ниеминена.

Микаэль Блумквист издалека разглядел в свете фар Рональда Нидермана и сразу же его узнал. Трудно было не узнать белокурого великана ростом в двести пять сантиметров, сложенного, как бронебойный робот. Нидерман замахал ему руками. Микаэль уменьшил свет фар и притормозил. Сунув руку в наружный карман сумки для ноутбука, он достал «гавернмент», найденный на письменном столе Лисбет Саландер. Он остановился в пяти метрах от Нидермана и, выключив мотор, открыл дверцу.

— Спасибо, что остановился, — сказал Нидерман прерывающимся голосом. После бега он еще не отдышался. — Я попал в автомобильную аварию. Ты не мог бы подвезти меня до города?

У Нидермана оказался странно высокий голос.

— Разумеется, я могу помочь тебе добраться до города, — сказал Микаэль Блумквист и направил на Нидермана пистолет. — Ляг на землю.

Казалось, в эту ночь неприятностям Нидермана не будет конца. Он с сомнением посмотрел на Микаэля.

Нидерман ничуть не боялся ни пистолета, ни человека, который держал его в руке. Однако к оружию он относился с уважением. Всю свою жизнь он провел в мире, где правили оружие и грубая сила. Он считал, что каждый, кто направляет на него пистолет, полон отчаянной решимости и готов пустить его в ход. Щурясь, он пытался оценить человека, который держал пистолет, но свет фар позволял разглядеть только темный силуэт. Полицейский? Но, судя по тому, как он говорил, это не полицейский. Полицейские объявляют свое звание. Во всяком случае, так происходит в кино.

Он взвесил свои шансы. Он знал, что если пойдет напролом, то сможет завладеть оружием. Однако человек с пистолетом вел себя хладнокровно и выбрал позицию за раскрытой дверцей машины. Он успеет выпустить хотя бы одну, а то и две пули. Если действовать быстро, противник может промахнуться или не попасть в жизненно важный орган, однако, будучи ранен, он, возможно, уже будет не в состоянии продолжать бегство. Лучше дождаться другого, более удобного момента.

— Ложись немедленно, — рявкнул Микаэль.

Он отвел ствол пистолета на несколько сантиметров вбок и выстрелил в сторону обочины.

— Следующая пуля будет тебе в ногу, — произнес Микаэль громким и четким командным голосом.

Рональд Нидерман, ослепленный светом фар, опустился на колени.

— Кто ты? — спросил он.

Микаэль сунул руку в карман на дверце, вынул купленный на заправочной станции фонарик и направил луч Нидерману в лицо.

— Руки за спину, — приказал Микаэль. — Ноги врозь!

Он ждал, пока Нидерман нехотя выполнял приказание.