Шрифт:
– Ты что, уразинский, на коне скакать разучился? Князь наш светлый Ольг Иваныч путь этот за сутки отмахивает, день – туда, ночью – обратно!
– Так у Ольг Иваныча конь – тулпар, не знающий усталости, а у меня обычный, с тяжелыми подковами, вислым животом, короткошеий…
– У соседской девки всегда коса толще, а у ее папаши кулак тяжелее! Так что, садись в седло и со сменной лошадью на предельной скорости… марш, марш!
Но марш-бросок за Калашами-самострелами не состоялся. Оглушенный свистом всадник, пришел в себя, прочистил уши и превратился в порученца князя рязанского с устным распоряжением о незамедлительном явлении к нему Федора Шиловца.
Отсутствие вестей – плохая весть и князь рязанский, решив поторопить события, поставил перед Федором Шиловцем задачу: отыскать и привезти результат посольской миссии Епифана Кореева. Результат, предположительно, находится в юрте Мамая в берестяном коробе размером с человечью голову и на выполнение поручения отвел четыре дня.
Федор Шиловец почесал затылок:
– До мамаева стойбища верст двести с гаком. Ежели конь на марше проходит в день верст семьдесят, то сколько потребуется времени на путь туда и обратно плюс день на выполнение поставленной задачи в самом центре мамаева логова и запасным днем для непредвиденных обстоятельств?
– Каких?
– Земля вспучится перед носом коня или седок потеряется, искать придется, известно же – свои своего никогда не бросают…
– Теперь я буду подсчитывать, – сверканул глазищами князь рязанский, – если у коня отсутствует прыть, значит, ленив его хозяин. Или ты позабыл о знаменитых скачках Владимира Мономаха? Путь от Своей вотчины в граде Чернигове до отцова стола в Киеве он сто раз преодолевал за одно и то же время – от заутрени до вечерни, а это девяносто неоднократно промеренных верст и конь его не спотыкался!
– Так у него, говорят, под седлом был потомок крылатого коня Александра Македонского!
– А князь полоцкий, Всеслав Брячиславович, выезжая из Киева поздним вечером, прибывал в Тьмутаракань до крика первых петухов!
– Так он, говорят, обладал великими чарами!
– Разве не Илья Муромец, отстояв заутреню в Муроме, сел на коня, хлестанул чубарова и к обедне оказался в Киеве?
– Так он в одиночку! А у нас в команде есть один нестандартный седок, отвратительно переносящий тряску. Укачивает его, бедолагу, медвежьей болезнью мается. А без него нельзя обойтись, он у нас незаменимый!
– Менять ему штаны и лошадей ежечасно и чтоб через пять дней вернулись все живыми и здоровыми! Вопросы есть? Вопросов нет, – и перекрестив Федора Шиловца, гаркнул, – ты еще здесь?
У Дмитрия Ивановича, князя московского, свои заботы… Военный лагерь Мамая, отягощенный обозными повозками, овечьими отарами, почти вплотную придвинулся к рязанскому пограничью и московский князь спешно разослал к удельным правителям гонцов с оповещением об ополчении. Гонцы дружно возвращались с подтверждением о готовности. Но тверской князь, рязанский и суздальский отмолчались. К тверскому князю Дмитрий Иванович направил своего двоюродного брата, с суздальским – своим тестем, строптивым сродственником, решил переговорить лично, а к рязанскому отправил доверенное лицо – дознавателя Щура для деликатного выяснения гражданских позиций князя рязанского.
Заночевать Щур остановился в доме у собрата по сыскному ведомству. Перво-наперво задал корм своему коню. Для налаживания контакта с батюшкой-дворовым, положил на приступок ступени хлебное угощение, дабы дворовой приглядел за его конем, ибо хвост щурова коня в масть хвоста хозяйской лошади и бороды хозяина дома. Иначе приблудная ласка так заласкает его коня, что конь к утру будет весь в мыле!
В заботе о коне и уловил Щур обрывок разговора за досчатым забором. Один голос мужской, густой, басистый:
– Уезжаю поутру на несколько дней, останется времечко, в отчий дом загляну проведать матушку с батюшкой.
В ответ голос бабий, визгливый:
– А заодно и брошенку свою беззаконницу навестишь? Она кто? Ни рыба, ни мясо, одним словом – солома!
– Цыц! Брошенка живет в суздальской стороне, а мой путь на юг, к Дону, по спешному заданию князя нашего Ольг Иваныча!
– Охотиться?
– В эту пору в диком поле только волки рыскают!
– На сенокос?
– Какой сенокос, ежели война на носу, не лясы точить надо, а мечи затачивать! Твое дело к утру начистить до блеска двойную цепь на шею и к поясу Михайлу Потапычу…
Пошевелил Щур мозгами, приник глазом к щели междосчатой, узрел мужика бровастого с глазами щелястыми… Что-то знакомое показалось в его облике… Не он ли мельтешил возле князя рязанского в битве на Воже два года назад супротив золотоордынского хана Бегича? Информация, как чужая баба, сама лезла в руки! Для перепроверки прильнул к щели другим глазом, а оттуда на него в упор уставился звериный зрак и духом зверским дохнуло! Щур отпрянул, перекрестился, свят, свят, свят… Мужик застенный медведем обернулся!