Шупейкин поднялся из своего окопа. И задумчиво посмотрел на буквально срытый бруствер. За три недели войны он еще ни разу не попадал в такой переплет. Если б не удар с тыла - немцы раскатали бы их максимум за 15 минут. Без вариантов. Из соседних окопов так же отряхиваясь, выбирались солдаты и матросы. Кто-то стонал, бежали штатные санитары. К некоторым окопам народ подходил, снимая пилотки, каски, фуражки, береты, бескозырки и молча, стоял над погибшим своим товарищем. Больше всех погибло пулеметчиков. Они на поле боя среди пехоты самые заметные и по ним больше всего стреляют. Подошел к такой группе и Шупейкин. На дне неглубокого окопа лежал разорванный солдат. Очередь спаренной двадцатимиллиметровки не убивала. Она разрывала человека на части. Все дно окопа было залито кровью. На солдате лежал красный от крови и только местами голубой берет. Тут же валялся искореженный пулемет, неизвестной Володе конструкции.

– Он успел один расчет флаков снести, прежде чем его..., - проронил рослый десантник, - второй расчет погранец завалил. Вон он, - и он кивнул в сторону другой группы без головных уборов, стоявшей метрах в 50 - и два расчета - "снайпера сделали".

Сзади зарычало, и зашумела вода - через реку перебиралась БМП разведбата.

– Где лейтенант Борисов?
– требовательно окликнул бойцов крепкий подполковник, сидящий верхом на броне. Через минуту подбежал лейтенант Борисов.

– Командир 907 разведбата подполковник Акимов. Доложите о потерях и наличии личного состава, - потребовал подполковник, пожав лейтенанту руку.

– Убитых 36 , раненых 66, в строю - 195 человек и 2 танка БТ -7.

– Неплохо. Я думал, будет хуже.

– Если б не Ваш батальон, товарищ подполковник - закатали бы нас тут немцы в асфальт.

– Если бы у бабушки были бы ..., она была бы дедушкой. Если б нас здесь не было бы - вам был бы приказ сваливать отсюда по-быстрому. А так...

– А на марше Вы их не могли, товарищ подполковник?

– Не могли. Запереть их на дороге - нельзя. Нам самим эта дорога нужна. Сейчас задачу буду ставить - поймешь почему. Броней засаду не сделать - дистанции не было. Нашу броню ты знаешь. Один выход был - дать им возможность повернуться спиной и освободить нам место для маневра. Минометчиков и зенитчиков мои разведчики сняли из стрелкового, ну а потом КПВТ - решили все дело. Задача: берешь "Ганомаги", если водителей не хватит - сажаешь немцев. Кто будет отказываться - в расход. Нам такие пленные не нужны. Мы за крупной птичкой идем. Так вот, кто согласится - за руль. Под присмотром конечно. Свою пехоту - в немецкие БТР. И оставшиеся 2 танка - твои. Разворачиваемся, и на Житковичи. Точнее, на дороги западнее города. Согласно последним сведениям - наши давят и уже в десяти километрах от города. Думаю, Гудериан с минуты на минуту драпанет. Если уже не свалил. Ну, если он задержался - это наш шанс. Раненых оставь под присмотром здесь - через час придут вертолеты. Оставь им своего радиста. Я тебе своего выделю. Вопросы?

– Никак нет!

– Выполняй!

А краснофлотец Шупейкин ходил среди бойцов и техники батальона, пришедшего им на помощь, и удивлялся. Оружие странное - короткие карабины с большими магазинами, связанными по два изолентой. Каски - обычные, нового образца. На каждом солдате жилеты-безрукавки. Подошел, спросил - сказали бронежилет. Пожал плечами. На груди у каждого непонятная конструкция из брезента с множеством карманов под магазины. Снова спросил - сказали лифчик. Вообще непонятно. Но подумав, понял - удобно. Но самое удивительное - у всех были погоны. И командиров их называли "офицерами", а бойцов - "солдатами". Причем штабные "офицеры", без бронежилетов, лифчиков и касок - были практически классическими офицерами. Только что погоны не золотые. Техника - вообще странная. В каждую по отделению пехоты входит. Говорят, даже плавает. Посмотрел внутри - удобно и крыша над головой. Зимой сказали тепло. Башенки маленькие, но стволы будь здоров! Сам видел, как они рвали немцев. Посмотрел и их "легкие" танки - плавающие. Пушка совсем не от легкого танка. И башня тоже маленькая. Как они там в них управляются? Лейтенант-танкист оказывается, кого-то из них знает - какие-то солдаты с ним обнимались и один из них говорил слова, которые Володька даже запомнить не смог. Но по всему было видно - рады они встрече. Чего ж не радоваться? У танкистов за три боя 2 танка уцелело из 10 и 5 экипажей. Остальные сгорели.

Через полчаса остатки сборного батальона были построены и распределены по "Ганомагам". До посадки в БТР - перед строем роты появился особист. Приказал всем забыть все, что они тут видели и уж точно никому ничего не рассказывать, иначе... Тут он попытался потрясти кулаком, но раненая рука ему этого не позволила. Он только застонал и сморщился от боли. После этого при помощи ротного он организовал подписку о неразглашении на бланках, предусмотрительно захваченных им еще на базе Флотилии. Там был описан стандартный набор кар и всего прочего, если кто-то не сможет сдержать обещание.

Раненые были отнесены в укрытие, с ними оставили легкораненых. Их особист не остался и поехал вместе с ротой. Это можно было принять как его страх перед своим командованием, если бы Шупейкин сам не видел, что и в рукопашном бою, и в этом, он не прятался за спины и воевал как все. Владимир в глубине души зауважал его. После расстрела двух наиболее упертых водителей нацистов, с остальными удалось быстро договориться, и они укомплектовались водителями. Доверять им не доверяли, но решили использовать. Рядом с каждым посадили по толковому и шустрому бойцу. Впереди колонны стали оставшиеся две БТшки лейтенанта Смирнова. После доклада командиров подразделений подполковнику Акимову - колонна, вытянувшись длинной змеей, тронулась и начала вползать в лес. Впереди был 30 километровый марш по лесной дороге и переправа через речку, подобной той, на берегах которой только что гремел бой. Шупейкин и его товарищи по роте еще не знали, что это будет их последняя операция в рядах морской пехоты.

11 июля 1941 года. Житковичи. Штаб 3 ТГр.

Генерал-полковник Гудериан нервничал. Русские танки, ведомые "монстрами" как их прозвали те, кто их видел - приближались. Все, что смог Гудериан сделать - это всего лишь замедлить их темп. Мосты, восточнее и севернее Копцевичей, его саперы взорвали. Но выиграли на этом всего лишь два часа - речка была небольшая и русские смогли быстро организовать переправу. Минные поля ликвидировались тралами. Попытка остановить русских крупнокалиберной артиллерией тоже не удалась - авиаразведка русских работала безупречно - немецкие батареи в засадах обходились с флангов и уничтожались. Сейчас русские были уже менее чем в 5 километрах восточнее Житковичей. Они буквально разрезали всю вторую танковую группу на всю глубину. А тут еще, что-то непонятное творилось с подразделениями, посланными за сбитым русским самолетом. Гудериан имел все основания считать, что захваченный его Группой самолет смягчит гнев Фюрера за неудачу в наступлении. Командир первой прибывшей к месту падения самолета группы доложил, что, несмотря на серьезное противодействие русской авиации и понесенные потери, его подразделение дошло до цели, и он видит самолет. Минутами позже он сообщил, что самолет обороняет до двух взводов русской пехоты. Гудериан не видел в этом угрозы - даже ослабленный разведывательный батальон вермахта, несомненно, справится с двумя взводами русской пехоты. Однако больше командир разведбата на связь не выходил.

Примерно через 30-40 минут последовал доклад командира мотопехотного батальона усиленного танковой ротой и дивизионом МЗА о том, что они ВИДЯТ САМОЛЕТ и ведут бой против танковой роты(!) и двух(!) рот пехоты русских. И разгром противника - вопрос 10 -15 минут. Уже горит половина русских танков. Русские в этом районе размножались как тараканы! И этот командир пропал так же внезапно, как и первый. Всю эту информацию передали командиру батальона охраны, идущему от Житковичей. Он вышел на связь через 40 минут и доложил, что вступил в бой с русской пехотой до батальона(!) и 5 танками на восточном берегу озера у брода через речушку. И через полчаса он сможет доложить об успешном окончании боя и его разведка обследует северный берег озера. Самолет наверняка там - деться ему отсюда некуда. Когда и этот командир исчез из эфира - на душе Гейнца стало тревожно. Что-то было не так с этим самолетом. Немцы должны были выиграть в каждом бою при таком соотношении сил. Так было всегда и везде. Такими силами - передовыми отрядами - в Европе брались иногда города. А тут рота за ротой, батальон за батальоном исчезают солдаты и техника вермахта на берегу этого проклятого озера в этой Богом забытой стране! Не успевая даже сообщить по рации о том, что происходит. Чертовщина какая-то!