— Вы кушайте-кушайте. — Она присела рядом. — Ох, леди, мы тут думали, вы как и все, к изыскам приучены. Уж мы с госпожой Тортон и так придумывали и эдак, а не едите ж совсем, тарелки все полнехонькие возвращались, уж думали, не угодили вам. Вчера к ужину как старались, а вы ж ничегошеньки не попробовали.

Я всхлипнула. Это как-то непроизвольно получилось, но и сдержаться не смогла.

— Что такое? — встревожилась кухарка.

— Вчера я не ужинала, — тихо призналась этой доброй женщине.

Госпожа Винслоу смотрела на меня округлившимися глазами и как-то совсем потрясенно:

— Так и утром едва ли две ложки овсянки съели!

Внезапно поняла, что по щекам потекли слезы. Очень горькие слезы.

— Ох, леди, что ж вы так.

А я, отложив ложку, закрыла лицо руками и заплакала, уже не таясь.

И вдруг в кухню торопливо вошла женщина, тоже в возрасте, как и госпожа Винслоу, и испуганно прошептала:

— Его светлость!

Слезы высохли мгновенно. Кухарка, утешающая меня, вскочила, испуганно огляделась и указала мне на дверь в кладовую. Метнулась туда, по пути опрокинув стул, и затаилась, прикрыв дверь. В кладовой пахло очень вкусно — копченой колбасой и окороками, чесноком и травами, и на какое-то мгновение я снова почувствовала себя как дома, в том далеком детстве.

Ровно до того момента, как услышала голос оттон Грэйда:

— Госпожа Винслоу, Ирек обмолвился, что вы настаивали на встрече со мной.

— Я… — начала кухарка, но была перебита раздраженным:

— Впредь я просил бы вас проявлять больше уважения к моим секретарям и моему поверенному. Угрозы отделать всех троих поварешкой выглядели бы мило в отношении детей, госпожа Винслоу, но и только. Учтите: еще один подобный инцидент в крепости, и я гарантирую — с первым же кораблем вы отправитесь в родовое поместье Грэйд.

И тут раздалось возмущенное:

— Дэсмонд!

Голос принадлежал второй женщине.

— Госпожа Тортон! — прошипел взбешенный лорд. — Я просил бы вас не вмешиваться!

Насколько я поняла, вторая кухарка, обратилась к герцогу по имени. Этого я точно никак не ожидала. Более того, не ожидала, что женщина ничуть не испугается, более того, продолжит весьма фамильярное общение:

— Дэсмонд, я не могу не вмешаться. И госпожа Винслоу тоже никак не могла не вмешаться. Не знаю, понимаете ли вы, но у ребенка скоро начнутся голодные обмороки!

В помещении стало тихо. Там, в общей кухне, все так же гремели кастрюли, слышались голоса, правда смеха не было, они же не могли не увидеть герцога, а здесь…

— Госпожа Тортон, — голос лорда оттон Грэйда прозвучал угрожающе, — леди Уоторби не ребенок, ей шестнадцать лет…

— Батюшки, — воскликнула госпожа Винслоу, — бедная деточка, то-то все платьишки еще коротенькие. Да как вы…

— Госпожа Винслоу.

Кухарка умолкла.

— Дэсмонд, — госпожа Тортон начала говорить быстро и в то же время успокаивающе-примирительно, — естественно, мы беспокоимся, девочка в Гнезде Орла второй день и практически ничего не ест, если это наша вина и блюда не подходят или не нравятся леди Уоторби, это одно…

— А если один бессердечный ирод чернокнижный девочку до слез доводит…

— Госпожа Винслоу! — прикрикнула госпожа Тортон и уже спокойно продолжила: — Леди недовольна качеством подаваемых блюд?

На этот раз не было ни резкого тона, ни раздражения и гнева, герцог как-то устало ответил:

— Леди недовольна исключительно компанией, к меню это не имеет никакого отношения, Лессия. Но я понял тебя и уважаемую госпожу Винслоу. В любом случае ты могла прийти ко мне сама, а не высылать авангард с поварешкой.

Я невольно улыбнулась, госпожа Винслоу и вовсе фыркнула, госпожа Тортон тихо ответила:

— Это была не моя инициатива, я не имела чести видеть вашу невесту, мой герцог, но госпожа Винслоу всем сердцем переживает за леди.

— Не кормят ребенка, а у меня больное сердце, — проворчала женщина.

— О да, как же я мог забыть о вашем больном сердце, — не скрывая иронии, произнес оттон Грэйд. — Собственно, мой старший секретарь отныне тоже не забудет о нем, учитывая тот сияющий краснотой и перспективой отсвечивать синевой фингал, которым его наградил ваш незабвенный половник.

— В моем роду были суровые воины! — гордо заявила кухарка.

— И у всех было очень больное сердце, — поддел лорд. Но далее продолжать разговор не стал и обратился ко второй женщине: — Лессия, ко мне вопросы еще есть?

— Насчет сладкого… — осторожно начала госпожа Тортон.

— Никаких сладостей, — отрезал герцог. — Она наказана.

И герцог ушел. Еще с минуту никто не двигался, после госпожа Винслоу открыла дверь и прошептала:

— Выходи, деточка.

— Следует обращаться «леди Уоторби», — сурово напомнила об этикете госпожа Тортон.