У меня была целая история, связанная с остальными участниками группы. Я сказал им: «Вы все читали мои объяснения, о чем говорится в «The Wall». Три года прошло с тех пор, как мы в последний раз выступали на стадионе, и я понял, что больше такого не будет. Этот альбом наглядно продемонстрировал, как ужасно это было и как важно избавить зрителей и группу от этого. И вот почему мы поставили это представление исключительно для арен, что крайне ценно, ля-ля-ля. И я, вашу мать, никуда не еду!» Поэтому было много болтовни о том, что Энди Боун мог бы спеть вместо меня. О, ты можешь смеяться — то же самое происходит и теперь, разве нет? И в конце концов они заткнулись! У них не было шансов продолжать гастроли без меня.

КРИС САЛЕВИЧ: Это был, вероятно, критический момент относительно развала группы.

РОДЖЕР УОТЕРС: Гм-м, я не думал об этом тогда. Это была просто специфика нашей группы. Я всегда принимал такие решения, поэтому это вообще не казалось странным. Теперь, конечно, ты можешь видеть в этом иронию, но в то время это казалось совершенно естественным.

КРИС САЛЕВИЧ: «Живой» концерт «The Wall» производил впечатление концептуального художественного произведения, которое было бы невозможно воспроизводить в другом виде.

РОДЖЕР УОТЕРС: Конечно, я так себе это и представлял. Делались попытки снять концерт на видео, и я последовательно пресекал любые шаги, чтобы выпустить видео, потому что это было несправедливо по отношению к чисто сценическому зрелищу. Может быть, двадцать лет спустя в качестве архивного материала я буду готов выпустить видео. Но мне нравится тот факт, что все люди, пришедшие на концерты и тайно снимавшие видео, были пойманы и никому не было позволено продавать третьесортную, дешевую версию зрелища.

КРИС САЛЕВИЧ: Безусловно, почти с самого начала визуальные эффекты, тотальное представление были частью «живых» концертов «Pink Floyd».

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, это было всегда. Я вспоминаю концерт «Games For May» («Майские игры»), на котором мы выступали в «Queen Elizabeth Hall» в мае 1967 года. Я возился в сыром грязном подвале, что по правую сторону Хэрроу-роуд, со старым «феррографом». Вспоминаю, как я сидел там, записывая звуки тарелок для представления, — позже это стало началом «А Saucerful Of Secrets». В те дни ты мог записать на магнитофон, например, гонки по сцене заводных игрушечных автомобилей и вставить это в альбом. Для «Games For May» я также делал «птичьи» шумы, записанные на старый «феррограф» с половинной скоростью для проигрывания в фойе театра, когда приходили зрители. Меня всегда интересовали возможности рок-н-ролла, мне хотелось заполнить пространство между публикой и музыкантами не только с помощью гитар и вокалов.

КРИС САЛЕВИЧ: Потом, в 1977 году, была гигантская надувная свинья, которая оторвалась от привязи на электростанции «Баттерси» и была обнаружена пилотом самолета на расстоянии 40 000 футов оттуда.

РОДЖЕР УОТЕРС: Свинья хорошо подходила для концертов с материалом «Animals». Я подозреваю, парни подумали, что я сошел с ума, как Сид, когда я сказал, что нам нужны гигантские надувные предметы и куча надувных животных.

КРИС САЛЕВИЧ: Тебя всегда плоховато понимали.

РОДЖЕР УОТЕРС: Не думаю, что у меня когда-либо на самом деле пропадало желание работать. Основанные на политической тематике, мои работы, как правило, мрачны. Полагаю, я всегда казался довольно мрачной личностью. Но я не такой.

Надеюсь, этот спектакль, «Radio KAOS», будет иметь такой же эффект, что и «The Wall». Его делала та же команда, хотя Джерри Скарф не участвовал на этот раз. Меня забавляла идея сыграть в драматическом театре, но я отказался от нее, потому что считаю, что рок-н-ролл просто не подходит для помещения в 1500 сидячих мест и с авансценой в виде арки, как не годится он и для восьмидесятитысячного стадиона. Арена — это как раз то место, которое нужно. Можно поставить приличного размера звуковую систему, и она будет звучать, не травмируя людей. Это будет выглядеть как радиостанция «KAOS» с Джимом Лэддом, заполняющим паузы между песнями, и с моей группой «Bleeding Hearts» («Сердобольные»), которая будет «живой» группой на радиостанции. Мы надеемся на диалог с публикой, которой будет дана возможность звонить на сцену из телефонных будок в зрительном зале.

КРИС САЛЕВИЧ: Какова центральная тема альбома «Radio KAOS»?

РОДЖЕР УОТЕРС: В спектакле использована карта Северного полушария, на которой будут указаны все западные радиостанции, и будет использована подробная карта Южного Уэльса, откуда приехал Билли, главный персонаж, и подробная карта Лос-Анджелеса, куда он направляется. Это будет немного напоминать карту на титульном листе «Винни Пуха», на которой будут пунктирные линии, показывающие: маршрут Билли, дом великого дядюшки Дэвида и местонахождение радиостанции «KAOS» в Лавровом Каньоне. Это придает достоверности замыслу — что эта история происходит в каких-то реальных местах.

Отвечая на твой вопрос, каковы основные темы альбома, скажу, что Иэн Ричи, мой продюсер, очень переживал, поскольку я не назвал его «Ноте» («Дом»), что в течение долгого времени было рабочим названием. Одна из вещей, о которых рассказывает альбом, — что такое дом. Является ли домом то, что спасает нас от непогоды? То, где нас хорошо кормят? То, где безопасно? Является ли домом то, что обеспечивает все это и связано с семьей? Мы все думаем, что знаем, что подразумевается под словом «дом». Но является ли дом самой важной вещью для человека, наделяющей чувством безопасности? Сознанием того, что ты имеешь право на существование в условиях общества, к которому ты принадлежишь с момента рождения до момента смерти, имеешь право на нормальные условия существования?