— Почему? — Тон Евгения снова стал надменным.

— Потому, что ее родители этого не допустят. Потому, что ты не будешь иметь возможности представить им расписку в уплате долгов. Потому, что этот Симпсон Леви никогда не одолжит тебе миллион.

— Объяснись, пожалуйста!

— Это я и намереваюсь сделать. Тебя заманили — это гадкое слово, но я вынужден употребить его, — тебя заманили в Остенде.

— Правда.

— Ты знаешь почему?

— Полагаю потому, что эта подлая старая женщина в красной шляпе и ее сообщники хотели выманить у меня денег. К счастью, благодаря тебе им это не удалось.

— Вовсе нет, им совсем не нужны были твои деньги. Они хорошо знали, что у тебя их нет. Им известно, что ты беспечный школьник среди европейских принцев, без всякого сознания какой-либо ответственности или чувства долга перед своей страной. Сказать тебе, зачем они тебя заманили?

— Раз уж ты принялся отчитывать меня, дорогой дядюшка…

— Они заманили тебя для того, чтобы не пускать тебя в Англию еще несколько дней, просто чтобы вынудить тебя нарушить твое условие с Симпсоном Леви. И, мне кажется, они преуспели в этом. Допустим, что ты не получишь денег от Леви, — найдется ли в Европе другой капиталист, который одолжил бы их тебе при тех фантастических гарантиях, которые ты можешь предложить?

— Возможно, что и нет, — спокойно проговорил Евгений. — Но, видишь ли, я получу деньги от Симпсона Леви. Он обещал это, а я из некоторых источников знаю, что он умеет держать слово. Он сказал, что деньги, имеющие известное назначение, будут свободны до…

— До?

— До конца июня.

— А теперь уже конец июля.

— Ну, что значит какой-нибудь месяц? Он будет рад одолжить деньги и получить прекрасные проценты. И с чего ты вбил себе в голову предположение о каком-то заговоре против меня? Это же просто смешно! Заговор против меня!? Для чего?

— А ты не подумал о Боснии? — холодно спросил Ариберт.

— При чем тут Босния?

— Мне незачем говорить тебе, что король Боснии имеет естественные обязательства по отношению к Австрии, которая предоставила ему корону. Австрия страстно желает, чтобы он сделал выгодную партию.

— Ну и пусть делает.

— Он и собирается. Он собирается жениться на принцессе Анне, — заявил Альберт.

— Пока я жив, ему это вряд ли удастся. Он делал предложение в прошлом году, но был отвергнут.

— Да, но он повторит свое предложение и на сей раз не будет отвергнут, Евгений! Да неужели ты не видишь, что этот заговор против тебя устроен кем-то, кто отлично осведомлен обо всех твоих делах и кто желает во что бы то ни стало помешать твоему браку с принцессой Анной? Только один человек в Европе может иметь мотивы желать вашего разрыва, и это человек, который сам хочет жениться на ней.

Евгений побледнел.

— Значит, Ариберт, ты пытаешься дать мне понять, что мой арест в Остенде был устроен какими-нибудь агентами короля Боснийского?

— Именно так.

— С целью прервать мои переговоры с Симпсоном Леви и положить таким образом конец самой возможности моего брака с Анной?

Ариберт утвердительно кивнул.

— Ты мне хороший друг, Ариберт, ты желаешь мне добра, но ты заблуждаешься.

— А про Реджинальда Диммока ты забыл?

— Я помню: ты говорил, что он умер.

— Я не говорил ничего подобного. Я говорил, что его убили, и это также было частью заговора.

— Я совсем не верю в то, что он был убит, — сказал Евгений. — Что же касается Симпсона Леви, то я готов поспорить с тобой на тысячу марок, что мы с ним придем сегодня к соглашению и что этот миллион будет в моих руках прежде, чем я покину Лондон.

Ариберт покачал головой:

— Ты что-то уж очень уверен в мистере Леви. Разве у тебя были с ним дела и раньше?

— Да, то есть… — Евгений с секунду колебался. — Да, кое-какие. Разве найдется человек в моем положении, который в то или иное время не прибегал бы к помощи таких, как Симпсон Леви?

— Я никогда не прибегал к ней, — заметил Ариберт.

— Ты! Да ведь ты просто какое-то ископаемое! — Евгений позвонил в серебряный колокольчик. — Ганс! Я приму мистера Симпсона Леви.

Ариберт скромно удалился, а принц Евгений опустился в бархатное кресло и принялся просматривать бумаги, положенные ранее на стол старым Гансом.

— Доброго утра, ваше королевское высочество, — входя и кланяясь, проговорил Симпсон Леви. — Надеюсь, что ваше королевское высочество в добром здравии?

— Благодарю, так себе, — ответил принц.

Несмотря на то что Симпсону Леви приходилось вести дела с представителями королевской крови чаще, чем какому-либо другому простому смертному во всей Европе, он никак не мог приучиться чувствовать себя свободно в первые минуты свидания со своими высокими клиентами. Потом он овладевал собой, но вначале неизбежно смущался, багровел и его бросало в жар.