– Тесса, – слышу я голос Хардина позади меня, но только ускоряю шаг.

Без Лэндона я чувствую себя более уязвимой.

На улице ощущаю легкое прикосновение к руке. Я знаю, что это он, по тому, как покалывает кожу.

– Что? – кричу я.

Он отступает и протягивает мне блокнот.

– Ты уронила.

В душе борются смущение и разочарование. Когда же меня перестанет терзать эта боль! Вместо того чтобы пройти, она только сильнее день ото дня. Я не должна признаваться себе, что люблю его, – если я буду продолжать отвергать правду, возможно, боль исчезнет сама.

– Ой, спасибо, – бормочу я, хватая блокнот.

Он скользит по мне взглядом, и мы смотрим друг на друга – до тех пор, пока я не осознаю, что мы стоим на тротуаре, посреди толпы студентов. Хардин встряхивает волосами и закидывает их назад. Потом разворачивается и уходит. Я забираюсь в машину и еду прямо к Лэндону. Я не собиралась приезжать раньше пяти, а сейчас только три, но я не могу сидеть в одиночестве. У меня действительно что-то случилось с психикой после того, как в моей жизни появился Хардин.

Карен с широкой улыбкой открывает дверь и приглашает меня внутрь.

– Я пока одна дома. Дакота и Лэндон пошли в магазин кое-что мне купить.

– Ничего, простите, что я пришла так рано.

– А, не извиняйся. Можешь помочь мне с готовкой!

Карен протягивает мне разделочную доску и несколько луковиц и картофелин. Она болтает о погоде и предстоящей зиме.

– Тесса, ты все еще хочешь помогать мне в теплице? Там климат-контроль, так что зима нам не страшна.

– Да, конечно. Я очень бы хотела.

– Замечательно, значит, завтра? В следующие выходные я буду немного занята, – шутит она.

Свадьба! Я почти забыла. Пытаюсь улыбнуться в ответ.

– Да, хорошо.

Жаль, что мне не удалось позвать Хардина, но это оказалось невозможно, тем более это невозможно сейчас.

Карен ставит курицу в духовку и собирается накрывать на стол.

– Хардин придет сегодня на ужин? – спрашивает она, когда мы раскладываем приборы.

Она явно пытается казаться беспечной, но я вижу, что она нервничает.

– Нет, он не придет, – отвечаю я, уставившись в пол.

Она останавливается и смотрит на меня.

– У вас все в порядке? Не думай только, что я спрашиваю из любопытства.

– Ничего, все в порядке, – говорю я. – Не думаю, что у нас все хорошо.

– Ой, дорогая, так обидно это слышать! Я думала, между вами действительно что-то было. Но я знаю, как это трудно – быть с кем-то, кто боится показать свои чувства.

Эта тема действует на меня очень странно. Я даже с матерью не могу обсуждать такие вещаи, но Карен так открыта, что я способна говорить с ней об этом.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, я не знаю Хардина так хорошо, как хотела бы, но знаю, что он очень закрыт эмоционально. Кен ночами не спит, беспокоясь о нем. Он всегда был трудным ребенком. – Ее глаза блестят. – Он даже маме не может сказать, что ее любит.

– Что?

– Он просто не станет об этом говорить. Не знаю почему. Кен не может вспомнить, чтобы Хардин хоть раз сказал кому-то, что он его любит. Это действительно печально, не только для Кена, но и для Хардина тоже, – она вытирает глаза.

Тому, кто отказывается говорить кому-либо, даже собственным родителям, что он их любит, ничего не стоит выплеснуть на меня ненависть.

– Он… его очень сложно понять. – Это все, что я могу сказать.

– Да-да, это точно. Но, Тесса, я надеюсь, ты все равно придешь ко мне на свадьбу, даже если у вас с ним не сложится.

– Конечно, – отвечаю я.

Почувствовав перемену настроения, Карен переключается на теплицу. Мы ждем, когда еда будет готова, а затем раскладываем все на столе.

Неожиданно Карен прерывается на полуслове и расплывается в улыбке. Я поворачиваюсь и вижу, как в кухню входят Лэндон и красивая девушка с вьющимися волосами. Я знала, что она будет прекрасна, но Дакота даже красивее, чем я предполагала.

– Привет, ты, наверное, Тесса, – говорит она, опережая Лэндона, уже открывшего рот, чтобы представить нас друг другу.

Она тут же подходит и обнимает меня, я обнимаю ее в ответ.

– Дакота, я о тебе так много слышала, хорошо, что мы наконец-то познакомились! – говорю я, и она улыбается.