Затаив дыхание, следили, они за уходящей командой шхуны и, воспользовавшись надвигавшимися сумерками, подошли поближе.

— Вон этот черт Вильсон, — прошептал Гловер. — Не смотрите туда!

— Зачем же вы мне говорите, что это он? — удивился рассудительный Тиллотсон.

— Он идет на берег с другим. Наверно, со штурманом, — взволнованно продолжал Гловер. — Ну! Теперь ловите момент! Уведите старика со шхуны, и я вам подарю нечто замечательное, клянусь честью.

— А что вы называете замечательным? — спросил медлительный Тиллотсон, у которого сердце билось совсем в другом темпе, чем у Гловера.

— Доставьте его благополучно в Лондон, и я дам вам пять фунтов — пообещал Гловер. — Ну, идите. Я побуду здесь.

Мистер Тиллотсон, выяснив деловые отношения, пошел вниз и, небрежно покручивая свои жиденькие усики, медленно приблизился к шхуне. На палубе был только один мальчуган.

— Что, капитан Гиссинг на борту, молодчик? — дружески спросил Тиллотсон.

— Кажется, внизу в каюте, — ответил Генри, показывая пальцем на трап.

— Я бы хотел проведать его, — сказал мистер Тиллотсон.

— Я не возражаю, — ответил Генри.

Восхищенный таким успехом, мистер Тиллотсон вошел на палубу и огляделся.

— Он мой старый друг, — сказал он любезно.

— А что это вы курите?

— Крошенку [7] , — ответил юнец.

— Попробуйте сигарку. — И Тиллотсон вытащил пакетик с тремя сигарами. — Не так плохи.

Благодарный Генри взял одну и, похрустев ею над ухом, понюхал с видом знатока. А мистер Тиллотсон с совершенно независимым видом спустился в каюту.

На столе стоял чайный прибор и несколько грязных стаканов и блюдец, а в кресле отдыхал старик, положив руки на стол.

— Добрый вечер, — проговорил мистер Тиллотсон, останавливаясь у дверей и заглядывая в темноту, чтобы убедиться, что никого нет. — Совсем одни?

— Совсем один, — повторил капитан Гиссинг, недоумевая, кто бы это мог быть.

— Тут слишком темно, и я плохо вижу вас, — таинственным шепотом продолжал Тиллотсон. — Но ведь вы капитан Гиссинг?

— Да, это я, — недовольно ответил капитан.

— Направляетесь в Нортфлит? — еще более зловещим шепотом продолжал Тиллотсон.

— А что такое? — И старый шкипер взволнованно схватился за стол.

— Вы уверены, что это вполне безопасно? — спросил Тиллотсон.

— Что такое? — повторил старик. — Говорите яснее!

— Я думаю, что вам лучше скрыться, — торопливым шепотом сказал Тиллотсон. — За вашу доставку назначена большая награда, которую жаждет получить капитан Вильсон. Сами знаете, что такие поступки, как ваш, не проходят даром.

Капитан Гиссинг опустился в кресло и закрыл лицо руками.

— Я все равно вернусь, — сказал он дрожащим голосом. — Вильсон говорил, что тот человек жив и что все это было недоразумением. Если он мне лгал ценой моей старой шеи, пусть получит эту награду.

— А что будет с вашей женой и дочерью? — сказал Тиллотсон, почувствовав, что-то вроде отвращения к своей миссии. — Я видел в газетах вчера вечером, что Вильсон вас поймал. Он пошел теперь поговорить с полицией.

— Он сегодня утром получил письмо от моей дочки, — совсем растерянно сказал старик.

— Нет, он только сказал, что письмо от нее, — возразил Тиллотсон. — Ну, собирайте ваши вещи и пойдем.

Взволнованный своей ролью, он схватил старика за руку, и тот послушно встал, снял свою потрепанную кепку со стены и молча последовал за Тиллотсоном.

— Мы пойдем выпьем чего-нибудь, — сказал Тиллотсон юнге, — и минут через десять вернемся.

— Отлично, — весело проговорил Генри. — Жаль, что мне с вами нельзя.

Тиллотсон игриво рассмеялся и сошел на берег в сопровождении перепуганно молчащего старика. Сначала капитан Гиссинг был как-то недоверчив, но чем дальше, тем больше в нем просыпались все инстинкты загнанного и преследуемого зверя, и он так поспешно удирал, что Тиллотсону ничего лучшего и желать не приходилось.

— Куда мы идем? — спросил он, когда они подошли к железнодорожной станции. — Я поездом не поеду.

— Мы в Лондон, — ответил Тиллотсон. — Там вам будет легче всего скрыться.

— Я не поеду поездом, — упрямо сказал старик.

— Почему? — удивился Тиллотсон.

— Потому что, когда они вернутся на корабль и увидят, что я ушел, они протелеграфируют в Лондон, — сказал старик. — Я не желаю попасть в ловушку, как крыса.

— А что же вы думаете делать? — спросил потрясенный Тиллотсон.