— А может быть в твоей семье тоже любили стихи?

— Я сирота, — вздохнула Айри и шмыгнула носом.

— Прости, я не хотел тебя огорчить, — казалось, Треплос сам вот-вот расплачется. — У меня самого нет родителей. Я жил у дяди, который относился ко мне как к рабу! Даже хуже… Вот почему я все время хотел уехать из Милеты.

— После смерти матери меня воспитывала одна женщина, — вздохнула девочка. — Два года назад она умерла, и я осталась совсем одна.

— Она была хорошей? — участливо спросил поэт.

— Очень! — ответила Айри и, поколебавшись, добавила. — Её звали Шило. Она научила меня многим вещам, в том числе, и слушать стихи.

— Как это? — заинтересовался Треплос.

— Она любила их читать и даже сама писала…, — от нахлынувших воспоминаний захотелось плакать, девочка всхлипнула. — Только она никому не говорила об этом, даже мне.

— Как же ты узнала?

— Однажды Шило поссорилась… со своим другом, — начала рассказывал Айри, понизив голос. — Я не знаю, почему и кто из них в этом виноват. Она очень страдала. Но как гордая женщина не могла идти мириться первой. Шило написала письмо и отправила меня с ним. Друг прочитал его при мне вслух. Так я узнала, что моя воспитательница пишет стихи.

— Наверное, они были замечательные? — вздохнул юноша.

— Да, — ответила девочка и тихо заговорила:

Как часто нам приходиться прощать,

И говорить "спасибо" с нежностью во взоре.

Оставив в сердце горечь сожалений,

Забыв обиды и взаимные упреки,

Мы учимся любить,

Мы учимся прощать.

И, потеряв себя, все начинаем снова…

Но только вот не с чистого листа,

Ведь то, что было — это есть,

И нам от этого уж никуда не деться…

В глазах застывший лед невысказанных чувств,

О них мы знаем все сполна, но не расскажем никогда…

— Красиво! — пробормотал Треплос. — Просто замечательно! Они помирились?

— Конечно, — ответила со вздохом Айри. — Вот после этого случая Шило и стала читать мне свои стихи. А потом ее убили.

— Мне так жаль, — проговорил поэт.

С палубы гребцов раздался легкий стук.

Девочка встрепенулась.

— Ой! Как долго мы тут сидим! Прости, Треплос, мне надо идти.

— Хороших снов, Айри, — улыбнулся поэт, и прежде чем она успела опомниться, наклонился и легонько поцеловал ее в щеку.

Девочка хотела его ударить, но он легко перехватил ее руку и еще раз поцеловал в уголок губ.

— Спокойной ночи.

Айри вырвалась и, шипя рассерженной кошкой, спустилась с кормовой палубы. Весь следующий день она подчеркнуто не обращала на него внимания. После полудня Нарон все же решился поднять парус, и гребцы смогли отдохнуть. Треплос вновь попытался с ней заговорить.

— Я тебя обидел? Прости.

Вид у него был такой смешной и виноватый, что девочка не выдержала и улыбнулась.

— Ага! Вот ты и смеешься!

Вечером они вновь сидели на носу, Треплос читал ей стихи, а она внимательно слушала, наслаждаясь его звучным бархатным голосом. Расставаясь, поэт вновь поцеловал Айри. На этот раз она не стала возражать, а на третий вечер едва не задохнулась от охватившего ее восторга.

Александр с ленивым любопытством наблюдал за стремительно развивающимся романом служанки Тусета и милетского поэта, которого он про себя окрестил "самовлюбленным бабником". Когда они первый раз засиделись допоздна, Алекс хотел вмешаться и поставить Треплоса на место. Но потом передумал. Парень вел себя предельно вежливо и корректно, читал стихи, не домогался, а очаровывал. Но парочка видимо услышала какой-то шум и рассталась.

Увидев утром мечтательно — довольную физиономию Айри, Александр понял, что девочка совсем не возражает против нового свидания с Треплосом. Так зачем же мешать? Он ей не брат, не отец и даже не дядя, а всего лишь "хранитель приданого". Пусть разбирается со своими парнями сама. Алекс точно знал, что поэт подробно расспросил гребцов о Тусете, об Айри и о нем. Если девочка захочет замуж за этого хлыща, он возражать не станет и сразу отдаст причитающуюся долю сокровищ, чтобы с удовольствием забыть о её существовании. Александр уже вмешался в судьбу одной девушки и не получил от этого ничего, кроме неприятностей. Больше он не совершит подобной ошибки. "Каждый сам за себя, и гиппопотамы будут сыты", — вспомнил он слова из какого-то фильма и, успокоившись, стал следить за развитием событий.

Межу тем судьба явно улыбалась Нарону, стремившемуся как можно скорее оказаться в Нидосе. Стояла ясная погода с легким устойчивым ветром. Так, что судно не приставало к берегу даже на ночевку. Как с иронией думал Алекс, возможно, только это уберегает честь служанки второго пророка храма Сета в Абидосе. Окажись они на острове, кто знает, что она могла бы натворить?

Александр досадливо поморщился. Хватит ему спасать добродетель несовершеннолетних девиц! Пусть что хотят то и делают. Нет, конечно, открытого насилия допускать нельзя. Если Треплос попробует что-то сделать с Айри помимо её воли, он обязательно вступится. Несмотря на то, что тот выше его и сильнее, Алекс был уверен, что легко набьет ему морду. Но вот воспитывать или устраивать тайные операции как в усадьбе у Иси-но-Канаго он больше не станет.