Усатый продемонстрировал Одиссею нашивку на своём рукаве.

«Почему он назвал меня офицером? Разве ему не известно, кто я на самом деле?! – удивился Луков, и тут его осенило. – Да он же провокатор! Даже не удосужился навести обо мне подробные справки! Тогда как местным заговорщикам должно быть доподлинно известно, что до последнего времени я служил в университете».

Одиссей вспомнил, что по совету генерала при регистрации в общежитии для командных кадров красной армии указал, что он военный специалист («военспец») из картографического управления Рабоче-крестьянской красной армии.

Но собеседник Лукова явно не подозревал подвоха, так как расспрашивал «коллегу» о том, в каком чине он состоял в императорской армии, кадровый ли он военный или был призван в последнюю германскую войну. Как только Одиссей сообразил в чём дело, он принялся подыгрывать собеседнику:

– Я был прапорщиком. Меня призвали в канун революции из университета. Теперь работаю…

Одиссей запнулся и поправился:

– То есть, я хотел сказать – служу в военно-картографических мастерских и преподаю на курсах красных командиров.

Усатый продолжил выпытывать у Лукова сведения о его жизни Москве. Его интересовало, как он попал в экспедицию, как поддерживает связь с московским антибольшевистким подпольем. Однако чувствовалось: усатый прощупывает его вслепую – действует наобум в расчёте, что неопытный юнец сам себя выдаст с потрохами. И скорей всего птичка угодила бы в расставленные силки, если бы не случайность. Но теперь его так просто не расколоть! Одиссей больше не сомневался: перед ним провокатор. «Хорошо ещё, что я по своей наивности не поинтересовался где краснолицый Рудольф» – поздравил он себя.

Разговор с высокопоставленным военным закончился соглашением, по которому Одиссей брал на себя обязательство помогать мятежникам во всём, что от него потребуется. Ему вручили пачку прокламаций, отпечатанных на машинке, после чего вместе с прежним провожатым Одиссей повторил уже пройденный путь, только в обратном направлении.

Начальника ТурЧКа на месте не оказалось. Он был где-то на операции. Пришлось идти к начальнику секретно-оперативной части Ираклию Шестопалову.

– Входи! – ответил на вежливый стук в дверь голос с легким кавказским акцентом. Одиссей вошел. Большая комната, голый дощатый пол, покрашенный бурой краской. И минимум мебели – только рабочий стол, шкаф, сейф, да тройка простых стульев. На противоположных стенах комнаты висят портреты Дзержинского и Ленина, причём соратники смотрят друг на друга строго и, как показалось Лукову, недоверчиво.

Хозяин кабинета, сорокалетний мужчина. Он выглядит, как типичный чекист с тёмной харизмой. Лицо его покрывают многочисленные шрамы, полученные в боях и драках. А ещё в его облике что-то от хищной птицы: заострённый, словно клюв, крючковатый нос, маленький злые глазки, сердитые морщины. У него чёрные с сединой жёсткие волосы, они коротко подстрижены и топорщатся колючим ёжиком. Шестопалов сидит за столом. Перед ним кипа бумаг, пара револьверов и колбаса с хлебом. Он отрезает колбасу кинжалом и уплетает вприкуску с хлебом и чесноком. На стене за его спиной на вбитых гвоздях висят несколько нагаек. Вот она – та самая коллекция нагаек, о которой рассказывал краснолицый Рудольф! Только теперь Одиссей вспомнил его слова. Так вот он каков – Ираклий Шестопалов – человек, чьё имя наводит ужас на горожан!

– Тебе чего? – с нотками удивления в голосе осведомился чекист, уплетая колбасу. Должно быть не часто к нему захаживали вот так – с улицы по доброй воле, гораздо чаще в этот кабинет, похоже тащили силой.

Одиссей подробно рассказал чекисту о тайном совещании контрреволюционеров.

– А как ты там оказался? – подозрительно поинтересовался Шестопалов, по-прежнему не переставая жевать.

– Я попал туда случайно. Но как только понял, кто эти люди – сразу решил идти к вам.

– Хм, – это ты кому-нибудь другому сказки можешь рассказывать, нахмурился чекист. – На такие сходки случайно не попадают.

Некоторое время он размышлял, разглядывая странного чудака, явно решая, что с ним делать.

– Ладно, посиди пока… в коридоре. Вот вернётся начальник: расскажешь ему снова, всё что поведал мне. А уж он пусть решает, что делать.

Столь спокойная реакция чекиста наверняка объяснялась тем обстоятельством, что Одиссей явился сам, по доброй воле. Но парень явно злоупотреблял миролюбивым к себе отношением известного в городе чудовища.

– Разве можно ждать?! – картинно возмутился Луков. – Они же готовятся захватить власть в городе! Будут убивать партийных! А вы тут колбасу кушаете!!!

– Ладно, не слишком тут митингуй. Меня агитировать не нужно, я сам сознательный. Может я не ел двое суток кряду. Имею я право подкрепить свои трудовые силы, чтобы не пасть в обморок на рабочем посту?

Шестопалов сердито с грохотом выдвинул ящик стола, раздражённым резким движением достал лист бумаги, бросил на стол перед собой и туда же метнул карандаш.

– Можешь описать их главарей?

– Да, конечно.

– Тогда пиши! Мы в два счёта разделаемся с этой бандой! Главное подробно укажи приметы мерзавцев.