– Приказ номер два. Во избежание новых потерь среди личного состава назначить штатным астрологом экспедиции Кенингсона Адольфа Карловича с обязанностью ежедневно составлять гороскоп на текущий день – один общий для экспедиции в целом, а второй индивидуальный для начальника.

Приказ номер три. В связи с обнаружением бактерий бубонной чумы в стволах ружей приказываю сжечь на костре всё имеющееся в наличии огнестрельное оружие.

Солдаты надрывались от смеха. Даже носильщики, привыкшие держаться уважительно с начальством, деликатно подсмеивались.

– Не может быть! – только и смог изумлённо выдохнуть Одиссей, чем спровоцировал новый взрыв дикого хохота. Красноармейцы задыхались от хохота и хватались за животы.

Одиссей видел, что Георгий готов наброситься на его обидчиков, и сделал знак другу, чтобы благородный юноша не вмешивался. Смуглолицего паренька за это могли жестоко оскорбить обозвать «боем» или холуем начальник.

Подполковник возник на авансцене неожиданно. Он появился, поигрывая в руках веточкой, как тростью. Несмотря на ранний час, Ягелло был свеж, гладко выбрит.

– Ну-с? – спросил он тиховатым, неторопливым голосом у того, что ржал громче всех, – понимаешь ли ты, какое совершаешь преступление? Пфуй! Ты будешь за него гнить под арестом по возвращению в Ташкент. Понимаешь ли ты это?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – мгновенно перестав хохотать, испуганно рявкнул красноармеец. Округлив глаза, и забыв, что старорежимные обращения к офицерам давно отменены, он похоже начал жалеть, что поддался всеобщему веселью.

Отставив на время первую жертву, Ягелло оглядел притихших солдат пронзительным взглядом.

– Забылись! Оскорбление начальника на походе наказывается расстрелом.

При слове «расстрел» солдаты вздрогнули и вытянулись. Недавние нагловатые весельчаки угрюмо смотрели на подполковника, с опаской ожидая, что он скажет дальше. А он скользил по лицам немигающим взглядом, будто выискивая зачинщиков, чтобы немедленно предать казни. И каждый под взглядом офицера испуганно ёжился.

Однако подполковник ограничился угрозой. Только ещё раз остерёг для порядка:

– Выбирай над кем зубоскалить, а то жевать ничем будет. И скомандовал:

– Разойдись по работам!

Одиссей слышал, как один красноармеец тихо сказал другому:

– Ох, и надоела жизнь на цыпочках! Хоть бы кто подстрелил этого золотопогонного фазана!

Его товарищ угрожающе процедил сквозь зубы:

– Белая кость! Ни-иче-его… найдётся для него пуля. Небось, держал при себе денщика при прежнем порядке, который ему сапоги драил за «брысь!» вместо «спасибо».

Одиссею хотелось объяснить этим двоим, что подполковник никакой не аристократ, а тоже вышел из солдат. Но на лицах этой пары было столько ненависти, что Луков понял, что вряд ли сумеет их переубедить.

Когда они остались вдвоём, Одиссею поблагодарил Ягелло.

– Не стоит благодарностей. Я сразу подумал, что это очередное покушение на вас. Только на этот раз ваш Джокер избрал более изощрённое оружие – решил превратить вас в ходячий анекдот, сделать пищей для голодного солдатского остроумия. Так с вами легче будет справиться.

Одиссей чувствовал такой стыд, что не знал, как ему дальше быть. Ему казалось, что теперь все будут потешаться над ним и говорить за спиной: «Экий ротозей! Небось, нажрался спирта и по пьяной лавочке записал, что ему в белой горячке привиделось. А доктору велел говорить про болезнь. Угораздило же нас иметь такого начальничка!».

– Янус Петрович! Прошу: посоветуйте, что мне теперь делать!

– Прежде всего, не праздновать труса! Конечно дело конфузное, очень некрасивое дело, и для шутников соблазнительное, но не конченое. Если заметите на чьей-то роже насмешку, приказывайте руки по швам и лепите наказание, не стесняйтесь. Не смотрите на это сквозь пальцы, иначе от вашего авторитета скоро камня на камне не останется. А теперь давайте подумаем, от кого этому Джокеру могло стать известно, что мы в курсе его наскальной переписки.

– Я держал язык за зубами, как мы с вами договорились – пожал плечами Луков. – Если только в бреду проговорился…

– Кроме Киры Антоновны и вашего Георгия, кто ещё мог вас слышать, когда вы находились без сознания?

– Возможно, муж Киры. Он иногда подходил её проведать.

– Это вам она сама сказала про мужа? – деловито осведомился подполковник, приподняв правую бровь.

– Да. Но мне он кажется человеком интеллигентным и, в общем-то, порядочным.

– Интеллигентность, господин Луков, вещь темноватая – наставительным тоном сказал Ягелло. – Поскребите иного интеллигента, – из него так и полезет готовность топить ближнего из зависти или, например, ревности к собственной жене, а то и из простого любопытства или скуки… Или вы забыли, что это Каракозов указал вам, где искать мел?