А князь В. Шаховской пишет в своих воспоминаниях, что «заветной мечтой Великой княгини Марии Павловны являлось видеть одного из своих сыновей на Российском Престоле». (Кн. В.Н. Шаховской «Sic transit gloria mundi»).

О всех этих сплетнях хорошо говорит наш поэт Александр Навроцкий:

Между тем наши неудачи на фронте и толки об измене так усилились, что Государь отдал распоряжение образовать совещание под председательством военного министра и с участием председателя Государственной Думы Родзянко и нескольких членов Думы для ознакомления с действительным положением вещей. Но кампания, поднятая Николаем Николаевичем против военного ведомства, так обострилась, что Государь, не веря в те обвинения, совершенно вздорные и пущенные с умыслом, конечно, против военного министра, решился расстаться с Сухомлиновым. Сделал это Государь, желая внести успокоение. Увольняя В. Сухомлинова, Государь написал ему ласковое прощальное письмо. Об этом пишет сам В.А. Сухомлинов: «Увольняя меня 11 июня 1915 года, Государь писал из Ставки Великого князя Николая Николаевича: “Столько лет поработали мы вместе и никогда недоразумений у нас не было. Благодарю вас сердечно за всю вашу работу и за те силы, которые вы положили на пользу и устройство родной армии. Беспристрастная история вынесет свой приговор, более снисходительный, нежели осуждение современников”. А что Он сам меня не осуждал, доказательством для меня был следующий эпизод: когда я сидел в Петропавловской крепости – бедный мой Государь находился в Тобольске – тоже в заточении. На одной из прогулок внутри Трубецкого бастиона, которая сопровождалась часовым, этот последний поспешно сунул мне в руку какую-то бумажку, в которой оказался небольшой металлический, круглый образок. На одной стороне его находилось изображение Богородицы с подписью: “Обр. Тобольск. Бож. м.”, а на другой – митрополит и надпись: “Св. Иоанн Митр. Тобол”. Когда я уже был заграницей, лицо, имевшее сношение с Тобольском во время нахождения там Царской Семьи, меня спросило, – получил ли я благословение Государя, которое послано было мне из Сибири? Для меня же это было драгоценным доказательством, что Царь убедился уже тогда в правильности своего утверждения, что беспристрастная история вынесет свой приговор “беспристрастный” и осудит, конечно, вместе с тем того преступного “Высочайшего”, по росту только к сожалению, “Дядю”, предавшего последнего русского Царя и загубившего Россию»… (В. Сухомлинов «Вел. кн. Николай Николаевич» (младший).

Вскоре после увольнения Сухомлинова началась так называемая министерская чехарда, за которую так порицали Государя. При внимательном изучении этого вопроса мы увидим, что эта «чехарда» была вызвана тем же Николаем Николаевичем. Эта смена министров произошла, когда Государь был в Ставке, где на Него сильное влияние оказывал Николай Николаевич. Сознавая непоправимость положения в Галиции, высшие представители Ставки решили искать опоры в «общественности». Уступая не столько влиянию, сколько давлению Николая Николаевича, Государь заменил Сухомлинова Поливановым, которого не любил, которому не доверял, зная его интриги против Сухомлинова, заигрывание с Думой и про его дружбу с Гучковым. Но Николай Николаевич заигрывал сам с Думой и «общественностью», которая, как мы увидим значительно позже, состояла из очень большого количества «вольных каменщиков». В частности, дружба Поливанова с Гучковым была основана на том, что оба были «братьями» масонами. Я хочу сейчас провести параллель между тождественными событиями во Франции перед «великой» революцией и в России летом 1915 года.

«Все предвещало бурю, которая должна была нанести удар по монархии», – говорил герцог Монморанси-Люксембург, основатель и генеральный секретарь Великого Востока Франции и французского масонства. «Я прекрасно знал руку, которая направляла народ… Неосторожность помогала видам новой религии и доктрины, которая вырабатывала инструкции и частные общества. Она также восстала против католической, традиционной и иерархической Франции. Во Франции герцог Орлеанский, Великий мастер французского масонства, направлял это движение. Он пользовался этой мощной организацией, чтобы заменить на троне Людовика XVI – “простачка”» (Б. Фай).

И дальше совсем, как у нас:

Королева боялась этой опасности. Она не осмеливалась больше появляться в Париже. Ей говорили, что герцог Орлеанский и англичане раздавали золото, чтобы восстановить народ против нее.

О. Г. Шавельский описывает такую же картину. В обоих случаях «дяди»: в первом случае Герцог Орлеанский, дядя короля Людовика XVI, во втором Великий князь Николай Николаевич, дядя Императора Николая II. «…Великий князь теперь ненавидел и Императрицу». – «В ней все зло. Посадить бы в монастырь, и все пошло бы по-иному, и Государь стал бы иным. Атак приведет она всех к гибели». Это не я один слышал от Великого князя. В своих чувствах и к Императрице, и к Распутину князь Орлов был солидарен с Великим князем. Временами и Великий князь, и князь Орлов в беседах со мной проговаривались, что они так именно понимают создавшуюся обстановку и что единственный способ поправить дело – это заточить царицу в монастырь» (о. Г. Шавельский «Воспоминания»).

А сплетни и клевета, возводимая на Государыню, в петербургских салонах, о которых говорил французский посол Морис Палеолог, имели место и в Париже накануне 1789 года.

«В позолоченных салонах Парижа, дамы с острым языком это обсуждали. Маркиза де Куаньи была самой неистовой в своей ненависти к Марии-Антуанетте; графиня де Симиан стояла больше всех за свободу, графиня Богарнэ была самой запальчивой. Во всех клубах, кафе, лавках и общественных местах занимались поношением Королевы» (там же).

Когда я читаю об обеих революциях, временами мне кажется, что это просто перевод с французского на русский, с изменением только имен. Да, братья вольные каменщики действовали всегда по одному и тому же рецепту! А когда я приведу список русских масонов (частично, конечно), в моем послесловии, то тогда картина будет совсем уже ясная. С горечью только приходится констатировать, как легко люди дают себя одурачить этим подлинно темным силам и как тяжело приходится за это расплачиваться не только современникам этих исторических катастроф, но и последующим поколениям. «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Мф. 7, 15).

В связи с созданием особого совещания по снабжению армии Государь, находясь в Ставке, решил пойти навстречу обществу и под сильнейшим давлением Николая Николаевича уволил четырех министров, которые пришлись не ко двору «прогрессивной» Думе. Обиднее всего, что среди них был и И.Г. Щегловитов, министр юстиции, человек сильной воли, большой эрудит и верный Государю без всяких оговорок. Левые его ненавидели бесконечно. Увольнение Щегловитова было большой ошибкой Государя: будь он во главе правительства (как это одно время предполагалось), никакой революции не произошло бы. Щегловитов умер такой же мученической кончиной, как и Государь. Посаженный в заключение сразу после начала «бескровной» революции, он из него уже не вышел. Он был расстрелян большевиками.