Но в книге Бубнова есть еще интересное место, не попавшее в поле зрения рецензента этой книги К. Аскольдова. Есть очень распространенное мнение, что в трагические дни февраля 1917 года Государь сделал ошибку, поехав в Петроград и таким образом было утеряно время, нужное для проведения подавления беспорядков в Петрограде под личным руководствам Государя, находящегося в Ставке. Бубнов по этому поводу пишет, что «в Верховном командовании, где все было в руках начальника штаба, можно с уверенностью сказать, что, – останься Государь в Ставке, ход событий от этого бы не изменился» (А. Бубнов).

Это очень ценное признание. Что же это значит? Государь Император, Верховный главнокомандующий в свой Ставке был окружен убежденными изменниками, которые уже давно забыли о долге присяги и только ждали удобного случая, чтобы приступить к «решительным мерам».

Все же нужно сказать, что за сравнительно короткий срок своей работы в Ставке ген. Гурко, хоть и не приступил к «решительным мерам» в отношении Государя, совершил преступное деяние, осмелившись не выполнить повеления Государя. Протопопов, в единственно сохранившемся документе за его подписью, пишет: «В половине февраля Царь с неудовольствием сообщил мне, что приказал генералу В.И. Гурко прислать в Петроград уланский полк и казаков, но Гурко не выслал указанных частей, а командировал другие, в том числе моряков гвардейского экипажа (моряки считались революционно настроенными…» (А.Д.Протопопов «Предсмертная записка»). О том же пишет и Вел. кн. Александр Михайлович: «Каким-то странным и таинственным образом приказ об их отправке в Петербург был отменен. Гвардейская кавалерия и не думала покидать фронт. Я вспомнил о генералах-изменниках, которые окружали Государя…» (Вел. кн. Александр Михайлович «Книга Воспоминаний).

После вступления в должность начальника штаба Ставки, Гурко заменил генерал-квартирмейстера Пустовойтенко генералом Лукомским, ближайшим сотрудником Поливанова и своим еще по «Военной Ложе» и который принял живейшее участие в отречении Государя. Вторым назначением было ген. Клембовского, который впоследствии ревностно.

работал у большевиков. Генерал Гурко все же оправдал надежды, на него возлагавшиеся.

За несколько дней до начала беспорядков в Петрограде в Ставку вернулся совсем больной, с повышенной температурой и болями в почках генерал Алексеев… Он начал готовиться к весеннему наступлению.

Миссия Хатисова. Измена Николая Николаевича. Наумов и заговор. Императрица о деятелях Думы и комитетов

В предыдущей главе мы видели, как генерал Алексеев, зная о заговоре, не сообщил о том Государю и тем нарушил долг присяги. Но не только он один нарушил присягу. Нарушил ее и дядя Государя Вел. кн. Николай Николаевич.

«В декабре 1916 года в Москве должен был состояться съезд земских и городских деятелей для обсуждения общего положения в государстве. Полиция не допустила этого съезда.

Тогда председатель съезда князь Г.Е. Львов пригласил к себе вечером того же дня на секретное совещание по тому же вопросу нескольких наиболее видных деятелей и в том числе А.И. Хатисова, состоявшего тифлисским городским головой и председателем Кавказского отдела всероссийского Земского союза городов.

Обрисовав положение, создавшееся в России, Г.Е. Львов закончил речь заключением, что только выполнение дворцового переворота способно изменить положение. При этом хозяин дома указал, что Престол Всероссийский должен был бы перейти к Вел. кн. Николаю Николаевичу. Приглашенные к Г. Львову лица, обсудив изложенный им проект, отнеслись к его осуществлению с сочувствием. В соответствии с этим А.И. Хатисову было поручено, по возвращении в Тифлис, ознакомить с сущностью этого проекта Вел. кн. Николая Николаевича и выяснить, насколько можно рассчитывать в этом смысле на его сочувствие.

Вернувшись после своей поездки в Москву и Петроград обратно в Тифлис, А.И. Хатисов, принося Вел. кн. Николаю Николаевичу свои новогодние поздравления по случаю начала 1917 года, не преминул испросить разрешение на особо секретную беседу по чрезвычайно важному и доверительному делу. Получив такое разрешение, Хатисов изложил Вел. кн. картину внутреннего состояния России и проект, обсуждавшийся в Москве у кн. Львова. Внимательно выслушав этот проект и ознакомившись с характером той роли, которая отводилась в проекте ему самому, Вел. кн. заявил, что будучи застигнут врасплох, он лишен в данную минуту возможности дать окончательный ответ, почему и откладывает свое решение на некоторое время.

Через несколько дней, пригласив к себе вновь А. Хатисова, Великий князь отклонил от себя сделанное ему предложение, указав, что, будучи прежде всего военным деятелем, он пришел к заключению, что солдаты, отражающие русский народ, не поймут сложных комбинаций, заставляющих пожертвовать Царем и едва ли будут на стороне заговорщиков, при задуманном низвержении с престола Царя» (Ю. Данилов «Вел. кн. Николай Николаевич»).

Что поражает прежде всего в заявлении Николая Николаевича? Выражение «будучи прежде всего военным деятелем». О том, что прежде всего нужно быть верноподданным, не только не упоминается, но совершенно отметается, как что-то совершенно ненужное. Не говоря уже о долге присяги, Уголовное Уложение говорит, что «лица, знающие о готовящемся злоумышлении и не сообщившие о том, являются соучастниками этого преступления».

Но вот и царский министр, министр земледелия А. Наумов посвящается в тайну заговора, о чем он сам и пишет: «Вскоре после моего думского выступления 18-го февраля 1916 года, завершившегося шумными овациями со стороны народных представителей и вызвавшего в столичной прессе хвалебные по моему адресу отзывы, где меня именовали “министром общественного доверия”, со мной пожелали свидеться и конфиденциально переговорить несколько человек, принадлежавших к заправилам прогрессивного блока. В числе их находился мой земляк – самарский депутат, националист Владимир Николаевич Львов. Встреча состоялась в моем номере Европейской гостиницы и велась на ту тему, чтобы я согласился вступить в прогрессивный блок. При этом мне было дано понять, что я принадлежу к разряду тех лиц, которые думским большинством намечены для занятия министерских должностей в будущем кабинете “общественного доверия”. Помимо этого, в их словах, касавшихся общего положения вещей в стране, я несколько раз уловил недоговоренные намеки на предположенное ими грядущее обновление верховного правительственного аппарата.