Еще никто не зажигает священных огней, никто не бежит с ними от деревни к деревне, но утренняя звезда уже восходит; она светит во мраке крестьянам Брендеболя, и люди и звери содрогаются в страхе.

Разными тропками расходятся односельчане и по разным тропкам возвращаются домой. Никто не видел, как ушли, как воротились, никто не знает, где были.

Несколько дней спустя поутру нашли Матса Эллинга в навозной яме в его же собственной усадьбе. Оба бедра у него были перебиты, и сам он не мог выбраться из ямы. Никто по доброй воле не станет бросаться в смердящую навозную жижу, пусть даже в свою собственную, никто по доброй воле не станет ломать себе бедра. Чьи руки били его, чьи руки сбросили его в яму, знает только темная ночь; в закабаленной деревне никто об этом и слыхом не слыхал. Если бы спросили старого филина в лесу, он мог бы дать ответ. Он не спал и слышал, как ночь вершила правосудие, слышал, как изречены были страшные слова: «Навозная яма — вот место предателю. Вонь и гниль надо собирать в одно место, в одну кучу. Крестьянина, ставшего господским прихвостнем, надо бросить в его же собственное дерьмо, пусть лежит там и смердит. Эта пища в самый раз для жадной мясной мухи».

Но ведь Матс Эллинг должен идти под венец в первое новолуние будущего года. Матс будет стоять под венцом с Ботиллой Йонсдоттер в новогоднее новолуние; все счастливые приметы будут налицо, самое время для женитьбы. А теперь Матс лежит в постели, и вдова Анника Персдоттер варит снадобье из трав и смазывает ему перебитые ноги. Не годится новобрачному лежать в постели с перебитыми бедрами, а еще много дней пройдет, прежде чем Матс встанет на ноги.

Темнота окутала дома, темный лес подступил под самые окна, страшные дела творятся в Брендеболе.

У Ларса Борре в Сведьегорде караулят по ночам два батрака с мушкетами на взводе. Крикнет неясыть в яблоневом саду — фохт сразу же вскочит с постели и схватится за пистоль: в глазах у бондов одно вероломство, они то и дело шушукаются да сговариваются о чем-то, и никому не ведомо, что у них на уме. Тот, кто покалечил Матса, ходит тут же по деревне и живет где-то неподалеку. Злодеи ходят на свободе, и без пистоля нельзя ступить ни шагу. Вот беда-то, что этого смутьяна Сведье еще не поймали и другие идут по его стопам. Как на грех, мушкеты все еще висят у них на стенах. Крестьянам из барщинной деревни надо дозволить стрелять только горохом в нужнике.

Прошел по деревне шепот, достиг он и ушей фохта: «Кой-кому раскроят череп темной ночью».

Чей череп постигнет такая участь? Кто сей человек, у которого глаза однажды ночью заволокутся мутной пеленой смерти? Кто же тот человек, чью голову раскроит топор? Имени его не называли, но фохт знает, кто тот человек, знает, кто еще носит эту голову на плечах. Оттого и караулят два батрака у него по ночам. Стукнет ли плотник топором по стене — фохт вскакивает с постели; загудит ли ветер в стропилах — он вскакивает опять.

Шипя, ползет угроза из мрака: скоро раскроят кое-кому череп. Люди, что творят ночное правосудие, невидимы. Человек с топором схоронился за углом дома, нанес удар топором и сгинул во тьме. Кто это был? Железный шкворень, брошенный во тьме, переломил бедро. Кто это был? Ночной приговор может свершиться в любой час и в любом месте.

Человек, что живет в усадьбе Стонгегорд, поставил на дверь двойные запоры и засовы. По вечерам он проверяет, хорошо ли закрыты слуховые окна, плотно ли задвинута заслонка в дымовой трубе. Все щели и пазы в стенах он законопатил паклей, чтобы ведьма-домовица не смогла проникнуть в дом. Но когда он ложится в постель, то не может заснуть. Он лежит с открытыми глазами час за часом и беспокойно теребит соломинки из постели.

Тому, кто не делал худа, нечего бояться. Но в эти страшные времена нельзя ни на кого надеяться, нельзя довериться ни другу, ни соседу. А всему виной этот бонд из Сведьегорда, — его считали степенным хозяином, а он стал бунтовщиком и подался в лес. Да еще связался с этим отпетым ворюгой Угге, вором Блесмольским. Эти два дружка пробрались в деревню и учинили грабеж. Сведье не постыдился ограбить двор, что прежде принадлежал ему самому. Глаза бы не глядели, как степенный крестьянин вовсе ополоумел, стал мошенником и вором. Эти лесные разбойники Угге и Сведье ничего не боятся. Не знаешь, к кому они теперь нагрянут. Потому-то и приходится проверять по вечерам дверные запоры и слуховые окна.

Крестьяне в деревне берут Сведье под защиту, говорят, что тот не вор, кто у самого себя крадет. Но раз Сведье сбежал со своей усадьбы, то теперь господин Клевен из Убеторпа — хозяин Сведьегорда со всем скотом, со всей животиной. Украденный боров — это тоже его собственность. Сведье украл борова у помещика, а кто украл, тот вор. Кто не согласен с этим, тот идет против правды и защищает кривду.

Теперь односельчане поносят Йона Стонге — зачем-де не отдает дочь за вора? Тяжкие обиды терпит он от бывших друзей и соседей.

За какие грехи выбрали его старостой в этом году? Он очутился между фохтом и общиной, между молотом и наковальней. Он желает жить в мире с фохтом и быть другом своим собратьям. А теперь фохт гневается за то, что он нарушил слово. Ведь он обещал, что крестьяне будут смирными и сговорчивыми. Он хотел потрафить и тем, и другим, хотел сделать лучше для общины, а теперь и фохт, и крестьяне винят его в измене. Теперь на него нападают с двух сторон: фохт с него глаз не спускает, наседает на него, и крестьяне его корят и винят в измене. Ведь он для пользы общины хотел угодить фохту и отдать дочь за Эллинга. Не могут они никак взять в толк, что человек разумный не станет гневить и задирать власть имущего. А теперь собратья винят его в злом умысле. Община его больше и слушать не хочет, крестьяне косятся на него со злобою, хулят и чернят на чем свет стоит. Черной неблагодарностью отплатили ему за то, что он уберег односельчан от насилия и кровопролития. Он хотел лишь защитить свое право, право всей общины, хоть таким путем, раз другого пути не было. Он остался верен клятве, которую они дали вместе. Он не раз уверял их в том, но они будто уши заткнули, не хотят слушать и бросают на него злобные взгляды, возводят на него напраслину, говоря, что он изменил своему слову. Его нареченный зять лежит в постели с перебитыми ногами. Это брендебольские крестьяне покалечили его в отместку за Сведье. Но за обиды, нанесенные вору, лесному грабителю, мстить не положено. Злодеи метят и в того, кто обещал свою дочь Матсу в жены. Недаром Йон из Брендеболя поставил на дверь новые надежные замки.