— Ни с кем, батюшка.

— Говорят, что ты видаешься с каким-то человеком.

— Ни с кем я не видаюсь, батюшка.

— А Сведье тебе не встречался?

— Нет, батюшка, не встречался.

— Ты ему больше не невеста. И нечего тебе с ним больше знаться.

— Как прикажете, батюшка.

— Ты с ним ничего не натворила?

— Я себя соблюла, батюшка.

— Правду говоришь?

— Всевышний на небе знает, что я невинна.

— Поостерегись, однако! В лес больше не ходи!

— Веля ваша, батюшка, больше не пойду.

Отец поверил ей и успокоился, — Ботилла была разумная и набожная девица и не смела ослушаться отца с матерью, не станет она против воли отца тайно встречаться со Сведье.

Ботилла не солгала отцу, когда говорила, что не видела Сведье. Вспоминая про все, что было с нею в лесу, она решила теперь, что все это ей только почудилось, — не было Сведье рядом с ней, то не его дыхание она слышала, то ветер касался ее щеки. Ведь в глаза ему она так ни разу и не заглянула.

Близился сочельник, на берегу ручья лежали груды белья — стирали к рождеству. Наводненный осенними дождями ручей вышел из берегов. Глубина в нем стала около сажени, а вода все прибывала; она хлынула на увядший осенний луг, растеклась мелкими ручейками, пенясь, смывая блестящие камни, звеня серебряными колокольчиками. Не слышно было птичьих голосов в лозняке, зато в Чистом ручье звенели голоса воды. Этот ручей никогда не иссякал — это был вечный источник с чистой и прозрачной водой. Такой воды не найдешь ни в одном ручье на свете. Ничто не могло замутить ее струи, она была чиста, как серебро, как упавшая с неба роса.

Ботилла колотила белье на берегу ручья, рука ее крепко сжимала валек, на котором было вырезано сердце. Собравшись полоскать, она нагнулась к воде и увидела свое лицо. Ручей показывал, какая она есть, без лжи, без обмана.

«Тебя станут испытывать водой! Не потонешь, гусем поплывешь!»

Не судья ей Анника Персдоттер, и никто другой в деревне ей не судья. Рассудит их только вода. Вода укажет и посрамит виноватую, а невиновную защитит. Вода разберет, колдунья она или честная девушка. Колдунья плавает по воде, как сухая щепка, — чистая, прозрачная, невинная вода отталкивает поганую ведьму, меченую дьявольской меткой, продавшую нечистому душу и тело. А невиновной вода раскрывает свои объятия.

Ручей знал, что Ботилла невиновна. Вода знала, что она не призывала нечистого, не давала ему обета отдать свою душу и тело. Она знала, что человек из леса был ее нареченный, с которым она встречалась по чести и уговору. Вода знала, что она послушна воле господа всемогущего и заповедям его. Вода свершит свой суд и обелит ее.

Девица хотела снять с себя тяжкий навет.

— Ручей, помоги мне! Прими меня! Ты ведь знаешь, что я невиновна! Защити же меня!

Ботилла глянула в ручей. Она хотела сама тайно испытать себя водой.

Пусть это будет в тайности. Придется ей раздеться донага — она не может воротиться домой в мокрой одежде. Вода в ручье студеная, она будет колоть ей кожу ледяными иголками, но ведь терпеть-то придется недолго. Она не станет опускаться глубоко в объятия ручья. Ручей неглубок, вот оно, дно, совсем близко; над водой склонились толстые ветки ивы; можно ухватиться за них и выбраться на берег. Ей лишь бы коснуться поды. Как только она станет тонуть, она тут же схватится за ветку. Надо лечь на спину, поднять колени и протянуть руку к веткам. Бояться тут нечего. Вода сразу же примет ее и отмоет всю грязь, прилипшую к ней: «Ты невиновна!»

Она сняла передник и корсаж, села на камень у воды. День был серый и пасмурный, точно нахохлившаяся ворона, что сидела на макушке ели. Ботилла съежилась, она дрожала от холода, сидя в одной юбке и сорочке. Она уже продрогла до костей, хотя еще не коснулась воды.

— Ручей, ты знаешь, что я невиновна, помоги мне!

День был холодный и ветреный. В такую стужу не мудрено схватить ломоту, а то и чахотку, если остыть в студеной воде. Она оробела. Для тайного испытания лучше дождаться солнечного дня.

Она оделась и пошла прочь от ручья.

А языки все судачили про Ботиллу Йонсдоттер. Парии больше не улыбались при встрече с нею, а, не сказав ни слова, отводили глаза, будто им становилось неловко. Женщины у колодца замолкали, когда она проходила с ведрами. Дети, завидев ее, разбегались по сторонам, а потом выглядывали из-за углов и кричали, указывая на нее пальцами:

— Берегитесь колдуньи! Бегите от нее, бегите!

Худая слава шла о ней.

Никто не хотел доносить на нее, но и заступиться — никто не заступался. Односельчане не знали, верить ли молве, однако все ее сторонились. Никто не подошел к ней и не сказал: «Ты вовсе не колдунья! Ты по-честному видалась в лесу со своим суженым! Нечистый не сосал твою грудь, это просто-напросто метка от ожога».