Принесённый им из сарая отвес на длине в два с половиной метра показал отклонение балки в сторону на целых четыре сантиметра!

– «А это у вас отвес неправильный!» – услышал он от недавнего школьника.

– «А ты принеси свой, правильный, и померим!» – быстро нашёлся он после изумления.

– «Ну, хорошо, Платон Петрович! Давайте мы все огрехи исправим!» – вмешался более образованный, хоть и тоже молодой, сын бригадира – Рамиль.

– «Да нет уж, я лучше сам! Вы же не умеете качественно работать!».

Вскоре в разговор вмешалась Ксения и настойчиво положила им конец:

– «Платон! Да отдай ты им эти деньги, и пусть прохиндеи валят отсюда! И больше их не нанимай!».

– «Ладно, чёрт с ними! Надоели!» – отдал Платон деньги вымогателям.

После этого разговора Платон понял, что и среди татар бывают жиды.

Через некоторое время он добавил жене:

– «Уф! Даже как-то легче на душе стало после такого говна! Эти татары превзошли и жидов и хохлов!».

– «Да конечно! Забудь про это! Надо делами заниматься! – успокоила мужа Ксения – А лучше отдохни пока. Или, вон, посмотри хотя бы телевизор!».

– «Да по телевидению показывают сплошные трахи и пифпахи! Пойду лучше в огород – пополю!» – поменял он ТВ-ящик на ведро.

И теперь на даче Платон только не успевал сделать одно дело, как тут же не успевал и другое, уступая очерёдность третьему, а то и четвёртому.

Зато он успевал всё на своей не пыльной работе, особенно пообщаться с уважаемыми им людьми.

Около семидесятилетние Галина Александровна и её муж – в дежурстве подменщик – Виталий Николаевич, бывший начальник одного из главков, после недавней смерти более чем девяностолетней тёщи, заметно посвежели и похорошели. Психологический груз многолетней заботы о тяжелобольной естественным образом покинул их плечи, и те распрямились, приосанились.

Платон просто любовался этой, до сих пор сохранившей взаимную привязанность и уважение, красивой парой коренных московских интеллигентов.

– «Да! Хорошо, что ещё живы люди, придающие моей Москве неповторимый шарм и обаяние! Они не завидуют чужому счастью, а борются за своё!» – удовлетворённо просиял писатель, сам ни в малой степени олицетворяющий собой её красоту, эрудицию, интеллект и культуру.

По пути с работы, в электричке, вошедшая в вагон разгорячённая женщина, попыталась повыше поднять фрамугу уже и так приоткрытого окна. Но тщетно. Та каждый раз опускалась.

– «Не держится что-то?» – расстроилась она.

– «Как и везде у нас наверху!» – прокомментировал Платон.

– «Да! Кругом одни развалины!» – под улыбку одобрения сидевшего напротив неё средних лет мужчины, добавила попутчица.

Почти с каждой остановкой пассажиров становилось всё меньше. Но это не помешало одному молодому человеку, очевидно олицетворявшему развалины, потеснить сидевшего поблизости пенсионера грубым обращением на «ты».

И тут Платон не выдержал.

– «Молодой человек! А к пожилому незнакомому мужчине на всякий случай надо обращаться на «Вы». А то вдруг это не ваш папа?!» – под лёгкие смешки окружающих громко озадачил он хама.

Как только Платон вышел на своей платформе и повернулся на выход направо, как за своей спиной услышал слоновый топот перебегающих из вагона в вагон «зайцев».

Кстати, бегать-то многие не умеют! Хорошо, что я хоть в этом году раньше начал играть в футбол! – обрадовался своим успехам физкультурник.

До этого вечера он уже восемь раз сходил на футбол, поиграв в течение тринадцати с половиной часов. При этом уже в начале сезона он забил пятьдесят пять голов и сделал двадцать две голевые передачи.

По итогам прошлого года Платон подсчитал, что ему вполне по силам в этом году замахнуться на две сотни голов, конечно при условии более регулярного участия в играх.

Но, несмотря на занятия спортом, годы всё же сгладили талию Платона.

Даже начавшаяся традиционная жара не могла пока растопить хоть и незначительные, но всё же жировые излишки на его поясе.

В первые июльские выходные дни на дачу к Платону, причём с ночёвкой, приехала семья Даниила, но на этот раз с собакой Зарой знаменитой породы Джек Рассел Терьер, которая обошлась ему в сорок тысяч рублей. Семимесячная очаровательная сука, которую назвать таким словом даже язык не поворачивался, и, по-видимому, действительно стоившая таких денег, понравилась и Ксении. Активная гостья вскоре отличилась обгрызанием нижних веток кустов чёрной смородины. Платон поблагодарил её за помощь в сборе урожая, и дал ей более толстую берёзовую палку из поленницы для шашлыков. Теперь она с удовольствием грызла толстую деревяшку, с благодарностью глядя в глаза хозяина дачи.