Шрифт:
После солнечной, но всё ещё скоростной лыжни Платон оповестил домашних о встрече с поповым семейством, чем вызвал крайнее возмущение жены, и особенно сына:
– «Да я этого попа сожгу когда-нибудь! Это из-за него у нас с Кирой разладилось! Он, гад, сглазил…, вернее наколдовал!».
Платон успокоил Кешу, довольно переглянувшись с женой:
– «Да, он сам теперь напросился на перо!» – заключил писатель.
– «Вот именно, что на перо!» – подразумевая другое значение слова, злорадно завершил Иннокентий.
После ухода сына Платон проинформировал жену о том, что Кеша готовил подарок не только ей, но и Кире.
– «Да-а?! Хорошо! Дай-то Бог!» – обрадовалась мать.
Позже Платон поздравил с праздником лишь ограниченный круг неверующих женщин, только тех, кто ещё не забыл, что он мужчина, атеист и защитник Отечества.
Но с особым удовольствием он поздравил в этот раз Кирюшку, пожелав ей всего и многого. Поблагодарив, та попросила позвать к телефону «тётю Ксюшу». Обменявшись взаимными поздравлениями и пожеланиями, Ксения сообщила Кире о реакции Кеши на информацию «дяди Платона» о попе, намекая на то, что в их отношениях ещё не вечер.
На следующий день Платону предстоял очередной квази аврал в его работе. Но этого, как всегда, не случилось. Необходимость подготовить некоторое значительное количество коробок к определённому сроку и для важного заказчика опять чудным образом испарилась, причём, как минимум, до конца текущей недели.
Постоянное враньё Надежды, – основанное на недоверии к мужчинам вообще, и в кои ряды невольно попал всегда честный, порядочный и добросовестный, работящий Платон, – с целью создания задела, – опять вынудило Платона не обращать никакого внимания на её просьбы-заказы.
Это теперь касалось и количества коробок и срока их подготовки. Он опять решил продолжать работать, как и раньше: согласно своей технологической мощности, без пыхтений и потений, то есть, без аврала!
В подтверждение этого в четверг Надежда послала Платона на выгодную ему перегрузку большого количества коробок на минскую машину.
При парковке больших грузовиков друг к другу Платон дал Лёшке совет по поводу нужных действий водителей, на что тот по-хамски огрызнулся:
– «Они что? Дураки, что ли?!».
– «Так все люди без исключения считают себя умными, однако глупостей сколько совершается?!» – пришлось старшему опять объяснять раннему.
Работа в этот раз как-то очень спорилась. За наличную оплату помогали оба водителя, и не было Гаврилыча, которому в этот же день поручили разгружать другую машину – маленькую «Газель».
Освободились рано и физическое самочувствие Платона, подкреплённое солидной денежной премией, было отменным.
Утром в пятницу он задержался в аптеке. В ожидании очереди Платон услышал от молодой женщины, обращённое в кассу:
– «А сколько они стоят?».
– «Смотря, в каком виде!» – поучала неопытную больную провизор.
– «В разжёванном – дешевле!» – помог покупательнице Платон.
В этот день заболела Надежда, и мужики оказались одни.
Платон опять клеил этикетки на банки.
Лёшка, поработав для себя на компьютере, после обеда взял опять же себе биодобавок и уехал домой.
А Гудин погонял шарики, отоварил нескольких посетителей, положив выручку в свой карман – авось до понедельника всё забудется, – и, щедро одарив себя, тоже пораньше тихой сапой и с полным портфелем чужих дорогих биодобавок двинулся к дому.
Платон вспомнил, что ещё ровно год назад начал писать стихотворение про Гудина под музыку известной песни из кинофильма «Весна». Он нашёл наброски и стал дописывать их, озаглавив: «Весенние потуги».
Наконец, глубокий снег растая,Оголил поляны и кусты.Тем ландшафт во всей красе представя,Воплотил реальность из мечты.То, что за зиму ещё не сгнило,Превратившись по весне в дерьмо, –Под напором вешних вод поплыло,Очищая землю всё равно!По бульвару снова шёл прохожий.А от птиц летели трели про апрель.Шёл прохожий с… загорелой кожейИз Египта…, и неся портфель.Шёл Иван солидно, даже чинно,Хоть на пенсии уже давно.По походке старца было видно –На весну ему плевать всё равно!Каждый день ведь он в заботе,Как бы «зёрнышко опять склевать».Как петух он держит путь к работе.На «грачей» и на «скворцов» начихать.Пусть кричат себе, поют задорно.Пусть все слышат птичий перезвон.«Ведь весёлой птицей быть зазорно!» –Искренне считает он.И на склад крадётся жадный дюжеТихой сапой «Ванька-озорник».Запихнул в портфель он банки туже,В маскировке поднял воротник.Платон задумался, и отложил текст, так как пора было идти домой.
На следующий день он, в ожидании заряжания автомобильного аккумулятора продолжил стихотворение в гараже, чуть было, не потеряв нить, его идею, но вовремя спохватившись:
И я опять забил весеннюю тревогу.И птиц опять послал бы я во все концы.Но кто из них сейчас придёт мне на подмогу,Чтоб Гудин Ванька не обрезал все концы?Ведь нам такая прыть не нужна!Для нас лишь только честность важна!И нам такой петух ни к чему!Об этом мы и скажем ему:Да! Да…, да!Иногда!Но! Но…, но:Всё равно:Слепят лучи,Журчат ручьи.И бывший лёд на Солнце тает.И даже пеньВ апрельский деньС берёзкой… переспать мечтает!Журчат ручьи,Кричат грачи,И Ванька Гудин расцветает.Пока апрель –Мечтать не лень,И он с надеждой засыпает…Ведь он решил: ему всё можно,Раз стоит сейчас на девок… хрен!И на старости, но осторожно,Совершить готов он адюльтер.И в ответ так дерзко отвечает,Что смолкает птичий перезвон.Ванька искренне всегда считает,Что всегда везде прав лишь он.«И честность не нужна никому!И говорить о том ему ни к чему!Скворцы, да и весна – ерунда!Да, да, да! Ерунда!И потуги мои – ерунда!Да, да, да! Как всегда!».Но! Летят… гонцыВо все концы:Иван… плывёт –Ему дорогу!