Такому гордецу, как Флорис, впору было лишиться рассудка при виде своей невесты, которая была очень близко от него, но при этом совершенно недостижима.

Молодой дворянин был готов поклясться, что она тоже заметила две одинокие фигуры на мысу. Повинуясь жесту, один из спутников подал ей подзорную трубу. Флорис тут же опустил свою и с вызовом повернулся к кораблю спиной. Адриан взглянул на брата. Глаза у того потемнели, лицо стало мертвенно-бледным.

— Это она? — спросил Адриан, даже не посмотрев в сторону корабля.

Флорис безмолвно кивнул.

— Пойдем, брат… Нам еще много предстоит сделать!

К ним подошли Федор и Ли Кан. Они уже успели забрать золото и оружие, попавшее в руки пиратов.

— Жопорезу удалось удрать на лодке вместе с женщиной и несколькими дружками, барчуки… Но шлюп потонул возле второго острова! — радостно сообщил казак.

Адриан на секунду задумался. На руках у них было слишком много пленных, преследовать беглецов было бы чересчур опасным делом.

— Будем надеяться, что аллигаторы избавят нас от Юлии де Менгдем! — пробормотал он сквозь зубы.

И громко добавил:

— Возвращаемся в Новый Орлеан!

Губернатор встретил Флориса и Адриана с распростертыми объятиями. Еще бы! Захвачено двадцать опаснейших бандитов, в том числе свирепый Пилон Шери! Осиное пиратское гнездо в Баратарии перестало существовать. О дуэли никто и не вспоминал. Молодых людей зазывали к себе наперебой.

Мокасины вернулись в свою деревню с мешком зерна, полученным в награду от губернатора. Это был щедрый дар, и Старый Волос был доволен. Вокруг свирепствовал голод, и продукты ценились на вес золота. Впрочем, новоорлеанцы не унывали — они мужественно отстраивали город заново. Флорис вернулся к привычной жизни, как ночью, так и днем — визиты, прогулки, Карлотта, Мари-Бланш, маркиза… В сущности, это было совсем неплохо.

Один корабль уцелел во время шторма и готовился теперь к отплытию во Францию. Флорис долго раздумывал, не уехать ли ему. Он понимал, что Батистина для него навеки потеряна. Два соображения удержали его. Во-первых, Яан Легалик был назначен помощником капитана, а гордому Флорису была невыносима мысль, что в ходе этого долгого плавания он должен будет «терпеть» рядом с собой соперника. Во-вторых, показаться на глаза королю униженным и побежденным — нет, это было совершенно невозможно!

Однажды ночью в Новый Орлеан прискакал измученный всадник. Форт Розали в верхнем течении Миссисипи был захвачен восставшими индейцами-чикачами.

Губернатор поднял своих людей по тревоге. Опасность угрожала и Новому Орлеану, оставшемуся почти без укреплений после урагана. На улицах спешно возводили баррикады.

Флорис, Адриан и их спутники выступили утром, вооружившись до зубов. К ним присоединились и Попюлюс де Проте с Гаэтаном д’Артагетом. Только старый Грегуар остался при виконтессе Мари-Бланш. Флорису и Адриану удалось убедить старого слугу, завоевавшего новые лавры в битве при Баратарии, что кому-нибудь следует ожидать «событий». Каких? Флорис предпочитал об этом помалкивать, хотя мог бы многое порассказать.

Жорж-Альбер, которому не слишком-то нравились скальпы индейцев, с удовольствием разделил бы печальную судьбу Грегуара, однако Флорис без лишних разговоров запихнул его в седельную сумку.

Говорили, что граф Жеодар Кастильон дю Роше уехал из Нового Орлеана на свою великолепную плантацию на берегах Миссури. Драгун Эрнодан де Гастаньяк отправился служить в гарнизон форта Ла Бализ недалеко от залива.

— Ну и черт с ними! — проворчал Флорис, узнав об этом.

С каждым шагом он все больше удалялся и от своих соперников, и от Нового Орлеана. Незадолго до отъезда из тюрьмы таинственным образом исчез оправившийся от ран Пилон Шери. Господин де Водрей пришел в ярость и приказал повесить всех остальных пиратов — однако главаря так и не нашли.

Война с чикачами длилась полгода. Великую новость о победе в Новом Орлеане получили, когда на кирпичных домах, построенных вместо прежних деревянных, уже появились балконы с узорными решетками.

Форт Розали был отбит у индейцев. Устрашенные чикачи предлагали раскурить трубку мира.

Флорис и Адриан, равно как и их спутники, сражались, словно львы. Повсюду с ними были неразлучные друзья — Попюлюс и д’Артагет.

Небритые и грязные победители вошли в Новый Орлеан под восторженные вопли встречавшей их толпы. Город был празднично принаряжен по случаю торжественного события.

Флорис улыбался, идя под дождем из цветов жасмина и магнолий, которыми забрасывали их с балконов дамы, и думал о своем будущем. Он совершенно излечился, изгнав ИЗМЕННИЦУ из своего сердца.

— В колонию приезжает русская княгиня!

— Боже милосердный! Княгиня! О, умоляю вас, Жозефа, расскажите! — взвизгнула мадемуазель Александрина.