— Кто тебе велит это…

Сильный удар веером по руке заставил умолкнуть мадам де ла Мойка.

— Я тебе сто раз повторяла, Тонтон, что надо следить за своим языком, иначе никто не поверит, что ты моя фрейлина. Это замечание относится и ко всем остальным, поскольку выражаетесь вы, как на Новом мосту! А теперь повтори свой вопрос!

Батистина везла своих спутниц во дворец господина де Бель-Иля. Герцог прислал за ними роскошный экипаж. Упряжка из великолепных рыжих коней англо-нормандской породы, кучер и два лакея в ливреях производили внушительное впечатление.

Жанно, поспевший к выезду, восседал на банкетке рядом с кучером — одет он был в малиновый атласный камзол с императорским гербом! Он часто оборачивался к Батистине, которую боготворил.

Девушка остановила свой выбор на деликатном белом платье — «в стиле простушки», как любили говорить при дворе. Кружевные рукава доходили до локтей, плиссированные складки на корсаже выгодно подчеркивали полуобнаженную грудь. На золотистых волосах красовалась задорная маленькая шляпка с полевыми цветами, придававшая ей невинный и одновременно лукавый вид. Словно белая лилия, царила она в окружении «фрейлин», пышно разодетых в разноцветные платья. Кто бы узнал высланных в колонию девок и воровок в этих веселых нарядных Дамах?

Разговаривая со своими спутницами, Батистина слегка кивала, отвечая на реверансы дам и поклоны кавалеров. Экипаж выехал на прекрасную мощеную дорогу к протоку Жантийи. Здесь было много гуляющих. Мужчины обнажали голову, а рабы с зонтиками в руках помогали своим хозяйкам сойти на обочину.

Батистина улыбалась. Ей нравились эти знаки почтения. Положительно, она не ошиблась, приехав в Новый Орлеан. Все складывалось великолепно. И она напустила на себя серьезный вид, одобрительно слушая Тонтон, которой пришлось совершить над собой большое усилие:

— Не собла-аа-гово-олит ли ва-аа-ше высоче-ее-ство объяснить, кто тебе велит…

— Нет, нет и нет! — воскликнула Батистина. — Ты это делаешь нарочно! Объяснить, зачем нужно разыскивать госпожу канониссу… Ты поняла? Вот как все вы должны говорить!

В подтверждение своих слов Батистина слегка притопывала каблучком. Мадам де ла Мойка, де Киев, де ла Балтик и де Баку понурили голову, однако мадам де Рига, то есть Нене, решилась вступиться за своих подруг.

— Да будет тебе, княгиня, тебя-то всему научили… с твоим рылом и в королевы можно… а по нам сразу видать, что мы с «Красавицы из Луизианы», прямехонько из трюма, правда, девки?

— Эх! Никогда мы не сможем… никогда! — Мадам де Царское Село, вернее, Свинья, повторила последнее слово с отчаянием.

Батистина дружески хлопнула ее по плечу.

— Да нет же, милые мои… все получится! А не то я рассержусь! Смелее, мы приехали сюда, чтобы всех вас выдать замуж за достойных людей! Вам нужно быть поувереннее… посмотрите на этих кавалеров! Они же пожирают вас глазами! Нам с вами все удавалось, и так будет всегда!

Решимость Батистины оказала свое воздействие. Золотая Ляжка, принявшая титул мадемуазель де ла Балтик, подтолкнула своих товарок локтем.

— Истинная правда, дуры, нечего кукожиться, нам есть что показать мужикам, а уж граф это или герцог — эка важность! Принцесса, ты племянница Картуша, короля воров, а потому ничего не боишься и прешь смело, куда тебе надо! Я от тебя ни на шаг, может, и мне обломится! Надо постараться, бабы, другие калякают, значит, и мы сможем!

Эта энергичная, полная оптимизма речь была встречена одобрительным ропотом.

— Эх, уж мы расстараемся, Батистина!

— Таким девкам, как мы, все по плечу!

— Затрещим, как епископ на проповеди, ей-Богу!

— Бабы мы свободные, не рабы какие-нибудь!

— Хоть с твоим брательником-графом начну! Он таких сисек сроду не видел! — с гордостью промолвила Тонтон.

Батистина не ответила. Не обращая никакого внимания на болтовню спутниц, она думала о своем Перед ее взором возник Флорис — каким бешенством сверкали его великолепные зеленые глаза вчера вечером, на балу! Княгиня! По спине у нее прошел сладкий озноб. Да, она исцелила его раны, но только для того, чтобы нанести удар по его безмерной гордыне. Пусть он раскаивается всю жизнь, пусть видит триумф Батистины, пусть скрежещет зубами при мысли о том, что она счастлива с другими мужчинами! Это будет возмездием за все, что она претерпела от него.

Прошел год, но в ушах ее по-прежнему звучали — издевательские слова Флориса: «За кого ты себя принимаешь? Твоя мать была воровкой… висельницей! Ты незаконнорожденная, незаконнорожденная!»

Нет, этого Батистина никогда не забудет! Зачем, зачем она отдалась ему? Нет, не отдалась — он взял ее силой, против воли, он воспользовался ее слабостью И все же странная тоска овладела ею, когда она узнала, что он умирает. «Это была просто жалость» — с ожесточением повторяла про себя молодая женщина, конвульсивно сжимая перламутровый веер.