Дойдя до копчика, жемчужина растворяется там, и ее энергия начинает подниматься вверх по струне позвоночника. От чего струна как будто вспыхивает и начинает сиять очень ярко, еще больше наполняя сиянием все тело.

Затем надо минут 5-10 стоять с закрытыми глазами, дышать спокойно и продолжать впитывать всем своим существом энергию жемчужины.

После этого упражнение считается законченным.

Санму сказал, что это упражнение выполняется один раз в день, на рассвете. Больше он опять не стал вдаваться в разговоры и объяснять мне что-то, хотя вопросов у меня возникло множество. И мне пришлось самостоятельно размышлять над ними. Так и не найдя ответов, я стал искать Ю, но его почему-то нигде не было. И тогда я начал вспоминать, как учил меня мастер Чен. Да, он бывал иногда резок и, как мне казалось, несправедлив, но зато ему можно было задавать любые вопросы, и главное – он был очень живой, полный чувства, разговорчивый, очень часто смеялся. Как же мне не хватало его! Санму по сравнению с ним казался каким-то сухарем. Но Чен мне почему-то ни разу не встретился во время нынешнего визита в монастырь. Я даже беспокоился, все ли с ним в порядке, но Ю на сей счет молчал.

Предавшись вдруг таким настроениям, я понял, что мне, кажется, пора опять очищать разум. В конце концов, кто я такой, чтобы судить своих учителей и рассуждать о том, что для меня хорошо, а что плохо? Ведь все здесь происходящее не случайно. И раз все идет так – значит, так и надо.

Внезапно мне стало ясно: возникновение всех этих вопросов как раз и означает, что у меня появились возможности дойти до истины самостоятельно. Что мне и нужно делать прямо сейчас. Тревожная волна, промелькнув по поверхности разума, улеглась. И я уединился в свою келью, чтобы предаться размышлениям и осмыслению того, что со мной происходило на занятии у Санму.

Во-первых, ощущение текущих сквозь меня энергий. Чувство, что все тело изнутри заполнено серебристо-белым сиянием, не покидало меня. Это давало ощущение какой-то особой силы и заполненности изнутри. Было в этом и еще что-то незнакомое… Проанализировав свое состояние, я понял, что это такое: у меня возникло чувство абсолютного и непоколебимого достатка. Такое ничем не мотивированное чувство, что у меня все есть, я всем доволен и остается только наслаждаться полнотой жизни.

Вот это, значит, и есть – гармонизация энергии и настрой ее на волну достатка? Интересный результат: достатка как такового нет, зато ощущение, что он есть, появилось!

Размышляя дальше, я понял, что так оно и должно быть. В конце концов, все, что мы получаем в нашей внешней жизни, сначала создается у нас внутри. Так что, если чувство достатка и уверенность в нем появились внутри, то дело за немногим – эти энергии должны начать работать и материализовать достаток в моей жизни.

Но вот тут возникал еще один вопрос: мне в этом новом состоянии было так хорошо, что не возникало желания что-либо делать. То есть предпринимать какие-то реальные действия для обретения этого самого достатка – например, искать работу – мне совершенно не хотелось. Не было цели, не было мотива, не было стимула. Зачем – когда хорошо и так?

А главное, я опасался следующего: вот я вернусь домой, и меня снова захватит круговорот дел, снова остро встанет задача по обеспечению семьи, вот тут-то и возникнут и цели, и стимулы, и мотивы… И за всем этим опять исчезнет мое нынешнее переполненное ощущение достатка. А как соединить и то и это? И возможно ли это вообще? Пока для меня это было загадкой.

Я вышел на ланч и встретил наконец Ю. Удивительное дело, он сразу стал отвечать на мои незаданные вопросы. Он сказал, что отсутствовал все утро, потому что Чен приглашал его для разговора. И говорили они обо мне. И что Чен наконец позволил рассказать мне о том, что его в данное время нет в монастыре, потому что он уединился в пещеру, как делают время от времени все монахи, стремящиеся к бессмертию. Там, в пещере, проводятся особые ритуалы в аскезе и молчании, которое нарушается крайне редко и лишь по важным поводам.

И вот таким поводом сегодня, к моему удивлению, стала моя собственная персона.

– Чен знает, что тебе не нравится новый мастер, – сказал Ю.

Я собрался было возразить, сказать, что это не так, – но осекся, поняв, что Ю сказал истинную правду: мне не нравится Санму, хотя я сам себе в этом так прямо не признавался.

– Чен просил передать, чтобы ты принял эту ситуацию как есть. Ты должен принять своего нового мастера. Во-первых, потому, что лишь он один может обучить тебя тайнам богатства, денег и достатка. В этом деле других подобных ему мастеров просто нет. А во-вторых, Санму ведет себя так с тобой по той причине, что для тебя пришло время стать самому себе мастером.

Эти слова меня воодушевили. Я-то думал, мне еще расти и расти до того момента, когда мне вообще не потребуется мастер. Но все же я был уверен, что Санму себя так ведет не по этой причине, а лишь из-за своей сухой неразговорчивой натуры.

Когда я сказал об этом Ю, он засмеялся:

– Нет, ты не прав. Санму, как и любой из лам, может быть всяким. Понимаешь, для мастера такого уровня все ограничения человеческой натуры остались далеко позади. Тебе он кажется сухим, а кто-то другой скажет, что не видел большего весельчака и говоруна на свете. Понимаешь, его энергетика настолько текуча и настолько подвластна его воле, что он может управлять ею как хочет и становиться любым.

– Я не знал, что ламы – такие великие актеры, – обескураженно пробурчал я, потому что не в силах был представить себе Санму весельчаком и говоруном.

– Это не актерство, – перебил меня Ю. – Ламы не играют роли. Они всегда и везде остаются самими собой. Просто палитра их внешнего самовыражения так широка, что не укладывается в представления обычного человека.

– Ну хорошо, – сдался я, – значит, он со мной так… э-э… сдержан, чтобы показать мне, что я теперь вполне могу доходить до всего сам?