Как ни напрягай память, но не припомнить ни одного человека из прилепившегося в горах аула Кусары, кто бывал бы в те двадцатые годы в театре — не знали горцы такого чуда. И он, маленький Гавриил, который пас с отцом отару, тоже не знал.

Он знал и умел другое: натаскать для очага хворост из леса, очистить от камней клочок земли и промотыжить его, сделать домашнюю тяжелую работу. На лето отец поднимается с овцами высоко в горы на альпийские луга, и все заботы большой семьи на старшем — Гаврииле. Ему скоро десять лет, он сам научился писать и читать и надеется, что, может быть, нынче пойдет в школу. Вот опустится с гор отец и скажет:

— Пора тебе, сынок, в школу. Учись, мы как-нибудь управимся с матерью.

Но отца нет неделю, другую, третью… Наконец он приходит под вечер и гонит впереди себя стадо. Нагулялись овцы, тяжелы их жирные курдюки, а отец устал, худ, болен. У мальчика сжимается сердце, он понимает, что в школу не пойдет снова.

— Сынок! — жесткая рука отца ласково скользит по голове. — Ты уже большой, понимаешь, как трудно нам будет без тебя. Потерпи еще одну зиму, и мы проводим тебя на учебу. Эге, да, знать, ты плачешь?! — удивился отец, заметив, как влажно блеснули глаза Гавриила, и рассердился не на шутку.

— Ты — горец, а горцы, как знаешь, не плачут! А, может, ты у нас девочка? — усмехнулся отец, желая поскорее закончить тягостный разговор.

Мальчик резко выпрямился и, не оказав ни слова, выбежал за дверь.

Мать, молча сидевшая у очага, сказала:

— Горячий парень, настойчивый. Вот увидишь, в школу он пойдет сразу в третий или четвертый класс. Учитель так говорил, да и сами видим.

— Горячий! — никак не может успокоиться отец. — Еще папаху не надевал, а отца дослушать терпенья нет.

— Нет, нет, — качает головой мать, — стыдно ему слабым показаться, вот и убежал. Жизнь его не поломает.

…Учитель взял мальчика в третий класс, а скоро, не дожидаясь конца учебного года, перевел в следующий. Школу Гавриил Абрамович закончил на «отлично» и получил путевку на рабфак медицинского института. Исполнилось то, о чем он мечтал и к чему стремился.

Наверное, вам не раз приходилось слышать греческое слово «травма», что означает повреждение тела человека. Но на все языки мира его можно перевести и как слово «беда», «несчастье».

Со времен Гиппократа медицина достигла небывалого развития. Но основные методы лечения переломов костей и их осложнений веками оставались неизменными.

Все знают: для того, чтобы сломанная кость срослась правильно, необходимо прежде всего, как можно точнее сопоставить друг с другом ее отломки и закрепить их неподвижно. Множество способов придумано для этого. Скрепление с помощью металлических пластин и скобок, болтов и шурупов. Пробовали даже золотой проволокой стягивать отломанные кусочки. Но…

Менялись конструкции приспособлений для лечения переломов, материалы, из которых они делались, а суть, условия для сращения поврежденных костей практически оставались прежними. Сами методы лечения, сопровождаясь потерей крови, повреждением надкостницы, сосудов, питающих кость, становились причиной новых серьезных осложнений и заболеваний. Вбитые в кость гвозди нередко вызывали инфекции и воспаление костного мозга — заболевание тяжелое и опасное. Если, к счастью, кость срасталась и рана заживала, человек вынужден был подвергаться следующей операции, чтобы избавиться от металлических предметов на месте бывшего перелома. Снова страдания, боли, осложнения, новые операции.

Скелетное вытяжение под грузом — классический способ лечения сложных переломов. На долгие месяцы прикован человек к больничной койке, мучается от неудобного положения тела, болезненных ощущений. Нарушаются физиологические условия жизнедеятельности организма. Даже у здоровых людей после экспериментального многодневного постельного покоя не сразу восстанавливаются двигательные функции. Еще Аристотель говорил: «Жизнь требует движения». Вот почему в обязательную программу космонавтов в космосе входят занятия физкультурой, «бегом», хотя и происходят они на одном месте на специальных снарядах.

Попробуйте согнуть свою здоровую руку или ногу и не разгибать некоторое время и уже скоро почувствуете, как они «немеют». А теперь представьте человека в гипсовом панцире много дней и ночей. Под броней его кожа не дышит, затруднено и нарушено нормальное кровоснабжение, ослабевают мышцы, суставы теряют подвижность…

Впервые гипсовую повязку при переломе применил великий русский врач, отец нашей хирургии Николай Иванович Пирогов. Многих раненых солдат и офицеров во время Крымской войны спас Пирогов от ампутации благодаря применению гипса. Тогда ведь даже самые простейшие переломы и повреждения кости заканчивались тем, что часть поврежденной руки или ноги отнималась, и человек до конца дней своих оставался калекой.