А что, как ни крути, а без платежных средств ему никак не обойтись. Ну не существовало в природе, как ему было известно, ни одного общества, в котором были бы проигнорированы деньги. Будь то раковины ракушек, наконечники стрел, золотые монеты, хрустящие бумажки или эфемерные кредиты – везде за товары и услуги было принято расплачиваться.

– Чтоб ты сдох – выплюнул раненый – ничего я тебе не скажу.

– Ну ладно – пожал плечами парень, наступая на запястье висельника и вытаскивая из-за голенища сапога небольшой кинжал – никто не вечен, но вот ты, прежде чем умрешь, не раз пожалеешь об этом.

Острие кинжала пробило один из грязных ногтей растопыренной и прижатой к земле пятерни главаря, отчего тот снова зашелся громким криком.

– Клянусь Честью – совсем другим голосом, в котором звенела сталь, после того как крик немного утих, заговорил Атей. – скажешь где деньги – убью быстро и безболезненно.

Он выполнил свое обещание. Главарь висельников недолго сыпал проклятиями, уже после третьего пробитого ногтя, он на одном дыхании выдал все о своих накоплениях, которые находились совсем рядом – в его мешке у костра. Не доверял он тайникам, а к банкам гномов его никто не подпускал. Поэтому все награбленное он, через нечистых на руку купцов, быстро превращал в звонкую монету. Накоплений было не сказать, что много, но и немало. Последнее прибавление в отряде, когда он за счет дезертиров довел его численность до полной сотни, изрядно облегчило казну отряда. Впрочем, после стычки с охраной этого каравана, он снова был в большом плюсе. Деньги убитых вернулись в казну, да еще и сам купец со своим товаром и золотом должен был ее пополнить. Так что, причин нарушить свое слово у Атея не было никаких. Вот только оружие в руки главаря, как тот просил, он вкладывать не стал. Видите ли, у них, у урукхаев, настоящие воины должны уходить к предкам с оружием в руках. "Вот только какой ты нахрен воин – подумал тогда парень – если воюешь с бабами?" Но вместо этого произнес на непонятном для главаря языке "вот что ребята, пулемета я вам не дам", после чего проткнул кинжалом сердце.

Вообще Атей не знал что такое пулемет, создатели решили, что в том мире, где он должен был работать, такая информация для него будет лишней, но эту фразу, как и очень много других, часто повторял один из его создателей, вот и запомнилось.

На поляне уже вовсю суетились освобожденные пленники, поэтому они с Саем отошли под то самое дерево, где еще недавно лежали связанные бойцы, прихватив с собой мешок главаря. Воин сел в свою излюбленную позу, скрестив перед собой ноги, а котяра развалился рядом, положив на передние лапы свою массивную голову.

"Дружище, ты не пробежишься по округе, свежатинки не добудешь? Есть хочется" – послал зов Атей.

"Конечно Старший – пружинисто поднимаясь, ответил Сай. – Я недолго, слышалось мне повизгивание, когда я к лошадкам бегал".

Быстро посмотрев содержимое мешка главаря, парень снова стал наблюдать за поляной. Молодец этот молодой командир. Быстро и главное грамотно все организовал. Мужчины, кто в состоянии двигаться, споро обыскивают мертвых висельников, раздевают их до исподнего, а тела потом аккуратно укладывают на открытую телегу. Кто-то уже побежал за коняшками. Две женщины, одна из которых была совсем молодой и очень хрупкой, а вторая – дородная, пышущая здоровьем тетка, хлопотали над ранеными. Еще несколько человек собирали в одну кучу разбросанное оружие и подносили к костру валежник.

Из всей этой картины выделялись только два персонажа: сухонький мужичок с плутоватым взглядом и такая же женщина, ему подстать. Как понял Атей, по доносившимся до него словам – это были хозяин каравана и его жена. Они сидели возле костра и жадными взглядами смотрели на расстеленный в десятке шагов от них плащ, на который воины ссыпали обнаруженные у висельников деньги и драгоценности, припрятанные от главаря. А может, это было их жалование, кто теперь разберет. Мужичок встал, подошел к командиру и что-то начал ему нашептывать на ухо, показывая на растущую перед ними кучку, сверкавшую в отблесках огня. Молодой парень неожиданно резко отстранился от того, набычился и отрицательно покачал головой. А потом вообще отошел от него подальше, посмотрев при этом на мужика с нескрываемым презрением. Купец, бросив на него злой взгляд, снова уселся рядом с женой.

Наконец, с организацией порядка на поляне было все закончено. К этому времени один из погонщиков (ну не похож был этот мужик на воина) привел из леса здоровенного битюга. Сноровисто запряг его в груженую телами висельников телегу, после чего, взяв под уздцы лошадь, снова направился в лес. А в направлении Атея двинулась небольшая делегация.

– Я не успел представиться сам и представить своих друзей – остановившись в двух шагах от сидящего парня, сказал тот самый молодой командир, который и организовал всех на поляне.

Он уже успел кое-как привести себя в порядок. Во всяком случае, кровь и грязь с лица была смыта, и теперь перед Атеем стоял довольно симпатичный молодой человек, если можно было так сказать о парне, лицо которого представляло собой один сплошной синяк. Слева от него стоял незнакомый воин с хмурым, серьезным лицом, лет под сорок, по человеческим меркам. Его русая с проседью борода была аккуратно подстрижена, а длинные усы заплетены в косички, свисающие ниже подбородка. Взгляд серых глаз пристально, но не вызывающе, осматривал Атея.

А вот еще два бойца были парню знакомы. Ну как знакомы, один был рядом с командиром, когда те лежали вот под этим дубом. А зеленые глазищи второго забыть было просто невозможно. Посмотрев на утонченное лицо с острыми ушами и светло-русыми волосами, Атей понял, что перед ним представитель еще одной расы Тивалены. О урукхаях он уже знал, и не только знал, но очень тесно общался с ними, а вот таких еще не встречал. Да и когда бы он успел их встретить, суток не прошло, как он оказался в этом мире, и стоящие перед ним – первые встреченные им разумные.