— Не его окровавленное тело. А то, каким он был раньше. Когда мы были подростками. Когда мы были детьми. Я даже вспомнил, как познакомился с ним. А мне уже стало казаться, что мы знали друг друга всегда. Если бы не наше знакомство… — Наследник престола застонал и закрыл лицо руками.

— Ты не должен себя винить в этом…

— Нет. Себя я точно винить не буду. — Принц внезапно поднял голову. Его лицо переменилось — теперь оно было жёстким и злым. — Я буду винить тех ублюдков, что воткнули ему нож в спину. Вы знаете, насколько мне наплевать на мой социальный статус и дарованные мне привилегии. Но теперь я воспользуюсь всеми предоставленными ресурсами, чтобы найти тех, кто это сделал и заставить их страдать. Кто бы это ни был.

Канцлер бросил на него обеспокоенный взгляд. В комнату бесшумной тенью проник Гиннар с подносом, на котором стояли две чашки. Одну из них покорно взял Эйнар. Его пальцы всё ещё немного дрожали от ярости. Канцлер покачал головой.

— Тебе нужно что-то покрепче чая.

Принц безразлично пожал плечами.

Старший оборотень подошёл к книжному шкафу. За книгами оказались припрятаны несколько бутылок и бутылочек разных форм. Из одной он плеснул в чай принцу и, наконец, уселся со своей чашкой в кресло.

— Я удивлялся, почему Агни так спокойна. Видимо, у неё было какое-то предчувствие по поводу твоей смерти.

— Тётя меня иногда пугает своими предчувствиями. Хорошо, что она редко когда делится ими с другими.

— Она всегда была очень загадочной. Наверное, таковыми нам кажутся все уроженцы севера. — Хозяин кабинета улыбнулся. — Как ты познакомился с теми двумя?

Взгляд принца потеплел. Он отпил из чашки.

— Точно не помню. Кажется, на приёме у наместника. Или нет — мой Дождик едва не сжевал шаль той девочки. В общем, это вышло случайно.

— Случайно, говоришь? Как интересно.

— Точно — как только разберусь со всем, нужно будет забрать Дождика. — Эйнар потянулся, едва не облившись чаем — возле уютно потрескивающего камина ему хотелось спать. — Мне понравилось в Энтее — даже не хотелось возвращаться.

— Совсем не хотелось? — Канцлер наблюдал за ним с понимающей улыбкой.

— Совсем. — Наследник престола сонно моргнул. — Но хорошо, что я успел на похороны. Толком не успел попрощаться с Гисом. А какое дерево посадят на его могиле?

Изящная фарфоровая чашка, расписанная голубыми цветочками, выпала из обвисшей безвольной плетью руки и раскололась на две почти ровные части. Канцлер слегка кивнул. Гиннар тут же подхватил заваливающегося набок принца. Усадив бесчувственное тело ровно, и придерживая его на всякий случай, оборотень поднял взгляд на отца.

— Что теперь?

Канцлер медленно отпил из своей чашки.

— Проследи, чтобы завтра никто не заходил в подвал.

Эйнар лежал в темноте. В абсолютной, непроглядной. Сквозь которую не пробивалось ни одного лучика света. Она обволакивала, душила, казалась почти материальной.

"За мной никто не придёт". — Внезапно с ужасом осознал он. — "Мне навсегда придётся остаться здесь. Потому что так надо. Но почему так надо? Я не помню…"

Подтянув к подбородку невидимые во мраке колени, принц совсем по — детски всхлипнул — такого он не позволял себе с пятилетнего возраста — отец бы просто выпорол его за подобное проявление слабости.

"Хочу туда, где светло. Точно — хочу к бабушке. Но бабушка уже умерла… Наверное, я действительно никому не нужен… Потому что я не такой, как они хотят…"

— О, хватит ныть. — Насмешливый голос вырвал его из объятий отчаяния. Кто-то распахнул плотные бархатные шторы, и в глаза Эйнару ударил яркий свет. На подоконнике, боком к нему, сидел Гис, лениво вытянув свои длинные ноги. Белоснежная рубашка и чёрный атласный жилет выгодно подчёркивали его фигуру. Рыжеволосый повернул голову.

— Знаешь, чем ты мне больше всего нравился?

— Ну… — Принц медленно принял сидячее положение. — Возможно, моё дивное пение?..

Гис закатил глаза, что было для него не характерно — обычно он очень скупо выражал свои эмоции.

— Ты отвратительно поёшь. Помнится, я сказал тебе это при первой нашей встрече и с тех пор моё мнение не изменилось.

Принц обиженно нахохлился.

— Ты тоже не особо изменился. Даже после смерти умудрился явиться мне с накрахмаленным воротничком. — Он снова лёг на пол и устало прикрыл глаза. Но голос друга снова вырвал его из паутины апатии.

— За неубиваемый оптимизм. Ты похож на ветер — буйный, неуправляемый… сносящий крыши… Мне нравилось участвовать в твоих авантюрах.