— Ну, для вас, может, это и нормально, а для меня — нет, — пробормотала, вжавшись в самый угол дивана. Как-то не получалось проникнуться его точкой зрения, вот совсем — совсем не получалось, и все тут. Окажись на его месте Ехтиндра — было бы проще. Именно эту мысль я и озвучила, на что получила исчерпывающий ответ:

— Донором для щита буду я, а не Тиндра. Да и ни к чему посвящать в наш секрет посторонних. Ты ведь сама только что говорила, что не хочешь афишировать наши отношения.

— Отношения?!

— Донора и носителя, — спокойно пояснил он, обнажив руки до локтей. — И приходить ко мне через парадные двери, чтобы зарядить щит, тебе тоже не придется.

— А…

— Я буду открывать для тебя портал. Ну же, Кати, хватит упрямиться, — мужчина вздохнул. — Я прекрасно понимаю, что ты маленькая напуганная девочка, которая не очень удачно начала учебный год на новом месте, куда угодила не от хорошей жизни. Я все понимаю, но если не прицеплю к тебе «кровопийцу», буду как последний идиот следить за тобой, пытаясь подстраховать… — я хотела возразить, но он жестом остановил меня и продолжил, — не спрашивай, почему. Я сам не знаю. Просто… такая вот навязчивая идея, — усмехнулся криво, отрывисто и, тряхнув волосами, продолжил. — Ты упомянула, что благодарна мне за помощь? Ну так будь добра, отблагодари своим согласием. Я не хочу применять свой дар, Кати. Не хочу, но использую, если понадобится. И ты сделаешь тогда все, что я потребую. И разденешься, и станцуешь, если будет на то мое желание. Но нам ведь это не надо, верно? — и вроде не было явной угрозы в его словах, но стало как-то не по себе. — Без абсолютного щита ты из моего кабинета не выйдешь, — эту фразу он произнес таким тоном, что я отчетливо поняла: точно не выйду! На цепь посадит, зачарует до розовых сердечек в глазах, к дивану привяжет или что похуже, но задуманное все равно осуществит. Чер — р-ртов василиск!

— Я против, — предупредила на всякий случай.

— Раздевайся, — дернув уголком рта в неком подобии понимающей улыбки, сказал он. — Отворачиваться не буду. Кто вас, ведьм, знает: еще огреешь чем-нибудь тяжелым по голове.

И как только догадался? Неужели мои косые взгляды на лежащий на журнальном столике талмуд были столь красноречивы? И магия, которая обычно бунтовала в похожие моменты, сейчас затаилась, аки мышь под веником. А двери закрыты, метлы нет, чтоб сигануть на ней в окно, что же делать? Можно, конечно, и без нее попробовать, но вряд ли меня пустят. Поразмыслив в таком ключе, принялась расшнуровывать черный корсет на форменном костюме.

Я ведь отказывалась? Да! А он настоял? Именно! Ну, так ему же хуже.

Первая петля, вторая, третья… пальцы начали подрагивать, сбиваться, а в голове крутилась одна единственная мысль:

«Что ж я делаю, дурочка?»

Лицо горело, шея и кончики прикрытых волосами ушей — тоже. И закушенная от волнения губа начала ныть. А былая решительность таяла на глазах. Нет, не могу я. Ну его к демонам с его ответственностью и благими намерениями. Резко вскинула голову, желая сообщить эту «новость» василиску, и потерялась в серебристо — серых колдовских омутах его невероятных глаз.

— Я же проси — и-ила — а-а… — простонала обреченно, понимая, что все, попала. Вот только покорной куклой, готовой выполнить любой приказ мужчины, себя вовсе не ощутила, как было при первой встрече, а влюбленной девушкой — да. Или я просто не до конца понимаю, чем отличается одна от другой?

— Так лучше, Кати, — сказал чертов лекарь. — Для тебя же лучше, — добавил он, расшнуровывая мой корсет.

— Почему это? — завороженно следя за его пальцами, спросила я, в очередной раз поражаясь трезвости ума. Прикажи он мне раздеваться и танцевать, как говорил ранее, не стала бы. Но и возражать против его действий не спешила. Все равно ведь разденет, только опять по — варварски. А мне форма нравится, и терять ее не хочется, как платье. Ну и… любопытно, что дальше будет, вот.

— Потому что сможешь потом меня во всем обвинять, — чуть улыбнулся он.

Корсет полетел на диван, настала очередь блузки. И к любопытству добавились предвкушение с неловкостью. А когда мужская рука задела шею, развязывая шнуровку, я вздрогнула и покраснела пуще прежнего. Казалось, что лицо пылает и к нему жизненно необходимо приложить что-нибудь холодное.

— Давай-ка так, — пробормотал лекарь, разворачивая меня к себе спиной. Я не сопротивлялась. Так и правда было лучше. А еще я не видела его глаз. Вот только вместе с радостью это почему-то вызывало разочарование. Глаза у василиска красивые и дар опасный — это да. Но, глядя в них, я могла читать эмоции, которые обычно скрывали темные стекла очков. Сейчас же узнать, что чувствует василиск, хотелось особенно сильно.

— Вы взрослый опытный мужчина. Вы ведь понимаете, да? — чувство неловкости отлично подавлялось болтливостью, и меня так и подмывало поговорить.

— Что? — спросил он, стягивая с меня блузку.

— Что я не воспринимаю вас как целителя, — сказала и задумалась, с чего это меня на откровенность вдруг пробило? Или все девчонки под действием дара инкуба говорят правду и только правду?

— Кати — и-и, — блондин сжал мои обнаженные плечи, когда я решила повернуться, дабы посмотреть ему в лицо. Пришлось остаться стоять на месте, ожидая ответа. И он вскоре последовал, только не тот, на который я рассчитывала. — Мне тоже сложно воспринимать тебя, как пациентку, так что стой спокойно и не мешай готовить себя к ритуалу.

Хм… а вдруг этот его дар на обоих влияет? И теперь мы оба словно под заклинанием честности находимся? Я задумалась. Если у нас общие проблемы, то, может, стоит сменить обстановку?

— Это все из-за интерьера, — заявила уверенно. — В помещении, где вы больных осматриваете, наверное, воспринимали бы правильно.

— Отнес — с-сти тебя на стол? — почему-то прошипел он, расправляясь с застежкой на моей юбке… заметно резче, чем с корсетом и блузкой.

— На какой стол? А там удобно? — прерывисто вздохнув, уточнила я и закусила губу, разволновавшись. Вообще-то я девочка приличная, да… в отличие от моей фантазии.