И выбежав из леса, я как и всегда, не сбавляя скорости, восхищенно уставилась на пейзаж и…

В этом и была моя ошибка!

Засмотревшись на озеро, я слишком поздно поняла, что какой-то гад вырубил все кусты по тропинке, и камыш тоже обрубил так, что с тропы не дотянуться! И поняла я это лишь тогда, когда правая нога поскользнулась на чем-то невероятно жирном и скользком, за ней вторая, и грохнувшись на попу, я, как ни пыталась схватиться хоть за что-то, соображая в процессе спуска, что все обрублено, съехала как с трамплина прямо в озеро!

Плеск! Брызги! Холоднющая вода! Обалдевшая, медленно идущая ко дну ведьма и ленивый голос с берега:

— Доброе утро, госпожа Герминштейн

Лесное озеро в данном месте было не глубокое, так что я как скатилась на попе с тропинки, так сейчас в той же сидячей позе медленно погрузилась в ил по самые плечи. Настроения мне это не прибавило.

— Знаете, — нагло и с той же ленцой продолжил морда, — я так подумал, вам тоже не помешает испытать немного водных процедур.

Ссссволочь!

Медленно поднялась на ноги — воды тут было по колено, и морда явно об этом знал, но ботинки мои тут же по щиколотку погрузились в ил, и… им, скорее всего, пришел конец.

Моему терпению тоже.

— Выбирайтесь, вода холодная, — морда хамел на глазах.

Повернувшись, узрела господина мэра сидящим под ивой, что росла у самой кромки озера. Морда, видимо заготовив дрова заранее, поджигал их прямо сейчас. Еще у морды имелся закрытый котелок для чая, который мэр установил над костром, и корзинка явно со съестным.

— Выбирайтесь-выбирайтесь, — не глядя на меня, гостеприимно повторил морда. — Я для вас плед захватил, закутаетесь, пока одежда сохнуть будет.

Разъяренная черная ведьма в жизни бы на подобное не согласилась, но мне сейчас очень нужно было подобраться к морде поближе.

Как можно ближе!

Плеская по воде и раскидывая вокруг себя мириады брызг, доплелась до берега. Морда, проявляя чудеса галантности, встал, протянул руку, помогая выбраться из воды. После протянул плед, чистый и свежевыстиранный даже, и, указав на ближайшие кусты, сообщил:

— Раздеться можете там.

— Благодарю вас, мне и так хорошо, — вырывая ладонь из его руки, ответила взбешенная ведьма.

Морда вполне дружелюбно улыбнулся и укоризненно произнес:

— Вы напрасно отказываетесь, госпожа Гермннштейн, утро холодное, на вас мокрая одежда и ваш источник слишком далеко, чтобы вы могли ее высушить магией. А простуда не самое приятное, согласитесь.

— Согласна, — прошипела злая я.

— Рад, что благоразумие вам не чуждо. — мне снова протянули плед.

— Как вернетесь, чай будет готов.

Ведьма осталась стоять на месте, прожигая морду яростным взглядом. Морда широко улыбнулся, снисходительно на меня поглядывая. Ну да — здоровый, да — плечи широченные, да — меня выше и больше, а магия мне здесь недоступна.

— Госпожа Герминштейн, при всем вашем желании, вы мне ничего сделать не сможете, — протянула охамевшая морда, продолжая широко улыбаться.

А я бы поспорила.

— Это угроза?! — голос дрожал от бешенства.

— Констатация факта.

— А звучит как угроза! — врезать бы ему сейчас прямо по морде.

Господин мэр хотел было что-то еще сказать, но внезапно что-то изменилось. Даже не поняла что, но взгляд морды стал какой-то не такой, рассредоточенный, и улыбка медленно сползла с его лица, и… Птицы везде пели, громко так, костер потрескивал, разгораясь все сильнее, с меня все так же капала вода, а по штанам и вовсе ручейки бежали, и…

Плед отлетел в сторону, а затем ручищи морды вдруг схватили меня, вплотную притискивая к сухому мэру, и этот взял и… поцеловал.

Морда! Меня!

Сильно, крепко, так что дыхание перехватило, в глазах потемнело, и голова закружилась. И жарко стало настолько, что вмиг согрелась, и руки опустились безвольно. А мэр продолжал целовать, столь жадно, словно выпивал меня до капельки, а перед этим вообще никогда не пил. Так, словно не желал понимать, что происходит, и вообще не замечая, что теперь у него тоже грязная и мокрая одежда стала.

В кустах раздалось ржание мэрской лошади.

И морда замер, тяжело дыша.