Шрифт:
— Это моя спальня, — напомнила для некоторых обнаглевших рож.
— Ты в моей тоже побывала, — напомнил белый.
— Ты был не против, — заметила я. Отчаянно сдержавшись, Арвейн ровно спросил:
— Подождать, пока ты оденешься?
— Часика два-три, я спать, — решила черная ведьма.
Маг еще что-то хотел сказать, но…
— Дохрай!
— Понял, — прошипел Арвейн, стремительно покидая сначала мою спальню, после мою лавку.
А приснился мне морда!
Мы стояли в лесу, я была вся в черном регламентированном для охоты на белых магов платье, но почему-то с некрашеными волосами, а морда меня целовал. Это было очень странно, но и очень приятно от чего-то. И пели птицы, и вокруг нас бегали белые лошади, и шумел камыш, и я обняла морду за шею и потянулась к нему, а он меня сжал в объятиях…
Проснулась с отвратительным настроением!
Зубы мыла раза четыре, и рот тоже полоскала долго. Тьма, позор какой — я и со смертным! Еще и во сне! Нет, пора мне заводить себе белого мага, пора уже, с физиологией не спорят.
Вышла на балкон, глянула на мэрию — застала потрясающий момент. Господин, мэр, гордо выпрямившись, и даже почти не прихрамывая, шел по площади. За ним. с самой виноватой мордой, но на приличном расстоянии, следовал конь. Лошади извозчиков при приближении объекта ведьминской мести шарахались в сторону.
Определенно теперь я могу безбоязненно бегать по утрам.
Кстати, а после купания, и я уверена, что морда сейчас под душ полезет, запах никуда не денется… Но это ему тоже сюрпризом будет.
Выбросив морду из головы, переоделась в стандартную форму черной ведьмы, спустилась вниз. Обнаружила там печальную компанию незамужних девиц Бриджуотера. Присутствовало их тут штук семнадцать, и лица у всех были самые просительные.
— Что? — спросила сразу и недружелюбно, потому что еще не завтракала.
Девица Бонли робко протянула какой-то листок.
Щелкнув пальцами, заставила бумажонку подлететь ближе, и прочла:
«Городской бал в честь прибытия нового мэра».
Ну вот. Тьма! Этого еще не хватало! Теперь сиди вари гламур с утра до вечера!
— А, госпожа ведьма, готовых зелий нету?
Угу, полно, берегла-хранила все за ради вашей морды неженатой!
— Бал завтра уже, — робко вставила, девица Блошич.
Потрясающе!
— Вечером приходите, — махнула я рукой.
Девицы стайкой вымелись из лавки, оставив мне неожиданный подарок — зацелованного, затисканного и от того ошалелого Гардэма. Несчастный кот видимо лежал обожравшись рыбы, а тут девы с нежной трепетной душой, которая никоим образом не позволяет им оставить в покое всякую милую тварь. Бедный Гардэм.
— Поцарапал бы ты их, что ли, — произнесла я.
Кот поднял лапу, продемонстрировал отсутствие когтей. Не повезло.
Завтракала практически на ходу, чай пила вовсе стоя, после взяла корзину и отправилась на цветочные ряды — для зелья привлекательности требовались лепестки роз, причем в большом количестве.
В Бриджуотере славный цветочный рынок. Пожалуй, самый славный во всем королевстве — сюда с юга свозят тонны цветов, да тут же на оптовом рынке и распродают, а после иные корабли несутся на всех парусах к столице, стремясь поскорее порадовать красавиц свежими букетами. Но случаются и заминки — то роз много навезут, а то лилий, тюльпаны бывают подвянут и теряют весь товарный вид, а потому здесь же, в порту, скупаются зельевары, духовары, белые магини собственно иногда даже мы, черные ведьмы. Не то, чтобы часто, но если под заказ, то подвозят нам то мышей летучих, а то и ядов всяческих столько, сколько требуется.
Но вообще я в порт ходить не особо любила, а все потому, что…
— Кого я вижу, — раздался мелодичный голосок, стоило мне, расплатившись, сойти с двуколки. — Сама госпожа Герминштейн!
Maгианна Элим Анарайн — высокая, я ей по плечо если и достану, белая, в смысле белая вся, и с характером, коему черные ведьмы завидовали самой что ни на есть чернейшей завистью. Мерзкий у нее характерец. Мерзкий настолько, что иной раз стоишь и восхищаешься, и да — завидуешь.
Вот и сейчас стою посреди оживленной дороги, извозчики трудовые матерясь (про себя, несомненно, я все-таки черная) объезжают, а мы с магианной схлестнулись взглядами. И отступать мне вовсе не хочется, хотя у белой позиция выгоднее — стоит на пороге своей лавчонки, под белым навесом, веером обмахивается и солнце ей шапку не припекает, и одежда у нее бело-голубая, легкая, от каждого порыва ветерка подрагивает, и улыбка наглая, коей как раз на лице черной ведьмы самое место. Я так улыбаться не умею. Завидую.
— Что же вы не здороваетесь, госпожа Герминштейн? — промурлыкала магианна.
И наговорит же гадостей сейчас.
— Было бы с кем, госпожа Анарайн, — мы черные тоже гадости говорить можем.
На самом деле мы их даже лучше говорим.
Но дальнейшие события показали, что мне еще учиться и учиться.
— А вы не знаете с кем, Телль? — голос у магианны стал сладким, как смесь патоки и меда, перезрелых и приторных.
С этими словами белая начала неспешно спускаться по белым мраморным ступеням, за ней последовал ее белоснежный барс, с такими же голубыми глазищами, и которого мне всегда хотелось потискать… но репутация не позволяет. К слову стоило Анарайн сойти на дорогу, как движение остановилось вовсе — с белыми оно так всегда, им лучше дорогу не переходить. Опасно.