— И долго ты будешь молчать? поинтересовался рожа.

Мало того, что никакого уважения мне, черной ведьме, так еще и давит. Плюнув на варианты, щелкнула пальцами, призывая источник Люсинды, и осыпанный искрами зеленоватого пламени маг стал дубом. Ему вообще эта роль удивительно шла дубовая в смысле. И сразу так тихо стало, только веточки на ветру шелестят. А чего он вообще после своих слов ждал? Я, между прочим, ведьма, а с нами, ведьмами, так нельзя, особенно когда мы настроились на важный и самоубийственный ритуал.

И да, кстати,

— Муравьишки, взять, — скомандовала я.

И черное воинство, прекратив подгрызать белых магов, радостно набросилось на дуб. Нет, им тут есть нечего, конечно, но у меня ж есть магия. Щелчок, и черное воинство превратилось в массу прожорливых гусениц. Так-то лучше.

— Гггоспожа ведьма, вы что делаете? — послышался испуганный возглас со стороны березки,

Я решила было, что верный оруженосец за мэтра переживает, а оказалось, что нет.

— Мэтр Октарион, он же потом бешенный будет, госпожа ведьма! взволнованно сообщил маг.

— Перебесится, — пожала плечами я.

И обойдя дуб, поднялась на порог лавки Люсинды, скомандовав:

— Хархем, абсолютная защита.

Гардэм едва успел прыгнуть за мной следом, как лавка по периметру вспыхнула зеленым. Вот только мой белый тигр был еще очень неуклюжим, так как к размерам не привык, и потому нечаянно лапой сбил котелок для ритуалов, который, соскочив по ступеням, покатился по дороге. Оглянувшись, заметила, что трещина на боку у него стала почему-то больше. Странно, но не имеет значения.

И я вошла в лавку.

Ранее у Люсинды я была всего нару раз, но небрежность в отношении вещей и зелий, которую я помнила, не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось здесь сейчас — все было разбросано. Белые постарались?

Осторожно прошлась по осколкам разбитых пузырьков, подошла ближе к стойке и с изумлением поняла — это Люсинда. Разбросала все она, белые не стали бы столь бездумно расшвыривать все с полок, и… белые маги повыше ростом, а тут все было сметено с четвертой полки — под рост хозяйки лавки.

Остановившись, огляделась.

Занавеси сорваны, со стола содрана темно-зеленая бархатная скатерть, на стене потеки от зелий, словно их разъяренно швыряли… Типичная ведьминская ярость? Люсинда всегда была вспыльчива, от того ни один муж у нее и не задержался, но все же — что могло привести ее в столь неконтролируемую ярость и куда она после этого отправилась?

Проблемы в личной жизни? Нет, Люсинда была к ним привычна. Сложности с магией?

— Хархем, — позвала я.

Призрачный черный ворон тут же возник на столе, нахохлившийся и грустный. Протянула руку, коснулась его ауры — ослаблен. И не ясно — случилось это до того, как пропала Люсинда, или произошло с ее исчезновением? Но ослабление магических сил вполне возможно. Странно.

А потом как вспышкой слова морды про то, что белый маг выпил более сотни черных источников, и… и еще слова самого рожи в ответ на мое заявление, что черные ведьмы вне закона…

Стремительно развернувшись, я вышла из лавки и остановилась на пороге, глядя на взбешенного мэтра Октариона в изрядно погрызенной одежде (плащ и вовсе кружевным стал), нервно скидывающего с себя оставшихся толстых черных гусениц.

— Арвейн, — спустилась на ступеньку вниз, — что ты имел ввиду, намекнув на то, что я только в прошлом году магистериум закончила? Какое это имеет значение, и что меняет в отношении моей фразы, что „черные ведьмы вне закона“?!

Застыв, маг взбешенно посмотрел на меня. Я вопросительно на него.

Психанув, рожа прошипел:

— Телль, твоя непосредственность потрясает!

О чем это он?

— Соображаешь, что с тобой будет, если я сорвусь? — продолжил свирепеющий белый.

А мы, черные, тоже психовать умеем.

— Рожа, я просто вопрос задала! — прошипела злая ведьма.

Белый застыл. Его подчиненный, осторожно бочком обойдя начальство, негромко мне сказал:

— Указом короля, все черные вошедшие в силу ведьмы клеймируются в добровольном порядке, но у тех, кто отказался, поглощается источник. Не официально, но…

Я пошатнулась.

Рожа, глянул на березку и приказал:

— Альфред, умолкни.

Мне стала понятна ярость Люсинды — ей больше пятидесяти, самый расцвет силы для черной ведьмы, что в учебниках по магии и называется „вхождение в силу“, а значит…

Резко развернулась, вошла в лавку, приказала:

— Хархем, найди мне официальный полученный сегодня Люсиндой свиток.

Черный призрачный ворон тяжело слетел со стола на пол, прошелся по темно-зеленому затертому ковру под стол, и вскоре оттуда выволок официальную белую бумагу. Подойдя, забрала свиток, развернула, прочла: