– На роду… Судьба… – передразнил я его со злостью. – Ты, как старая баба рассуждаешь. А не приходило ли тебе в голову, что родись Гагарин сегодня, он, парень из простой крестьянской семьи, тоже мог запросто сидеть в таком же ларьке! И наверняка так оно и было бы! А ты говоришь – на роду, судьба.

Юрка Гагарин вздохнул, сделал большой глоток «Студенческого», хотя студентом ему так и не посчастливилось побывать.

– Наверно… Наверно, и мы тоже виноваты…

Я поднялся. Протянул ему руку. Он в ответ крепко ее пожал.

– Ну, бывай, Гагарин. Даст Бог, да и мы поможем ему, все еще образуется. Конечно, если все этого очень захотят. И ты еще обязательно побываешь в космосе, может, на Марсе. И на планету Земля вновь вернется красивый русский парень Юрка Гагарин. Вновь покоривший неведомые дали и загадочные звезды… Ну, бывай брат. Заходи, не стесняйся, я живу здесь, недалеко. Совсем рядом. Мы ведь уже друзья-товарищи, да?

Он широко улыбнулся мне в ответ. Красивой, белозубой, настоящей улыбкой. Так когда-то улыбался и первый космонавт планеты Юрий Гагарин…

Я шел по дорожке, ведущей от пивного ларька к дому. И по пути не выдержал, оглянулся. Под ночным небом, полном мерцающих звезд, среди неведомых далей и неоткрытых планет, среди необъяснимой и манящей бесконечности, одиноко стоял маленький пивной ларек с единственным сегодня человеком на Земле по имени Юрий Гагарин. Торгующим пивом. И ларек не превратился в космический корабль, а торговец пивом – в космонавта. Хотя все могло быть совсем иначе. И мне на миг показалось, что это не моя планета, это не Земля. Что все это – дурной сон. И пивной ларек. И красивый, сильный Гагарин – торговец. И знаменитый актер в убогой квартирке среди пустых бутылок. И поэт Петька, разгружающий ананасы. И ученый Шурочка, торгующий книжками. И многие-многие другие – с другой планеты… Мне на миг показалось, что все мы здесь, по-прежнему здесь, на нашей родной Земле. Вновь провожаем в дальний путь великого космонавта, который уже махнул нам на прощание рукой и сказал: «Поехали!»

И мы все его обязательно дождемся…

Не знаю, простят ли нам все это неведомые звезды и бесконечные дали? Простил бы нам Юрий Гагарин? Не знаю… Но наверняка бы – пожалел. И эта жалость – самый суровый приговор. Так что, прости нас, Гагарин. И поскорей возвращайся…

Утром меня разбудил резкий звонок в дверь. На пороге стояла молоденькая и миловидная женщина, держа за руку девчонку, совсем коротко остриженную, с вызывающе вздернутым носиком и смеющимися глазками – пуговками. Несмотря на разницу в возрасте они были одного роста. Не успел я и рта раскрыть, как эта миниатюрная женщина затараторила.

– Вы уж извините, пожалуйста. Может быть, еще слишком рано. Мы, видимо, вас разбудили. Хотя не так уж и рано, для нас особенно. Мы бы не осмелились вас беспокоить. К тому же и не к вам мы вовсе… Но никак не можем дозвониться до вашего соседа. Может быть, он тоже поздно встает…

Я сразу сообразил, если вовремя не остановить эту маленькую машину по перемалыванию слов, то мое утро так и закончится.

– Хорошо, хорошо, – я сделал предупреждающий жест. – Так кого вам все-таки нужно видеть, милая? Как фамилия счастливца?

Маленькая женщина перевела дух и наконец выпалила.

– Рябов. Петр Рябов.

Счастливцем оказался ни кто иной, как мой товарищ Петька. Держать на пороге знакомых моего лучшего дружка было верхом невежества, и я пригласил их войти. По пути в единственную мою комнату, который был не так уж и долог, женщина умудрилась сообщить о себе всю информацию.

– Меня зовут Катя Рощина. Я воспитательница детского дома номер пять. Он в пару кварталах отсюда. Знаете, всего две остановки трамваем. А это одна из моих подопечных. Она очень хорошая девочка. Тошкой зовут. Вообще-то Тоня, Антонина Курочкина. Но сами понимаете, имя и фамилию ей дали уже в детдоме. А настоящая…

– Она что, незаконнорожденная дочь Петуха? – улыбнулся я. – То есть Петра Рябова, мы просто во дворе зовем его Петухом.

Женщина расхохоталась во весь голос. Маленькая, кудрявая, смешливая, чрезмерно болтливая она сама напоминала ребенка.

– Петух! Ха-ха-ха!.. Как смешно!.. Надо же! Курочкина и Петух! Нет, нет, нет, что вы. Она не дочь вашего соседа, – женщина вытерла слезы, выступившие от приступа внезапного смеха.

Я бросил незаметный взгляд на девчонку. Уж не обиделась ли она, такие дети очень ранимые? Но девчонка не уступала в смешливости своей воспитательнице. Ее плечи тряслись от смеха. Правда смеялась она беззвучно. Что ж. Эта парочка мне начинала нравиться. Не каждое утро начинается с такой улыбчивой зарядки. И как редко, в хмурый, ничего не сулящий день, врывается безобидный детский смех.

Мои нечаянные гости не отказались ни от чая, ни от слегка зачерствелых булочек. Напротив, с радостью стали поглощать более чем скромную трапезу, причмокивая от удовольствия.

– Какой чудный у вас чай! – тараторила Катя. – И как вы только его завариваете?! У меня никогда не получается.

– Так вы говорите, что пришли к Петру, – меня распирало любопытство. – Везет же некоторым! Такие милые гости.

– Пришли к Петру, а гостим у вас! – засмеялась Катя. И тут же в ее больших светлых глазках застыл детский испуг. – А скажите, Кирилл… Ваш друг… Он не злой?