Шрифт:
Ноты падали на чистые разлинеенные листы, постепенно выстраиваясь в стройные ряды. Как солдаты, готовые к бою. И постепенно рождалась музыка. Да, пусть здесь будут и трели ночных птиц, и резкие хлопки автоматных очередей, и утренний слепой дождь, и погибающие герои. И пусть здесь будут и борьба, и покой. И непременно – победа…
Неожиданно мою работу прервал телефонный звонок. Я уже жалел, что не отключил аппарат. Но теперь, когда он так настойчиво трезвонил, не взять трубку я уже не мог.
Сквозь шум и треск я услышал взволнованный, детский голосок Котика.
– Кирилл, Кирилл… Алло, это ты?
– Да, да, Котик. Я тебя слышу, – почему-то мое сердце забилось сильнее.
– Кирилл… Я боюсь… Мама…
– Мама?.. Что, Котик! Ну же, говори, что мама?!
– Нет, ничего страшного не произошло, но… Но она вновь такая странная… Все время молчит. Смотрит в одну точку. Уже такое было. Ну, в общем…
Мальчик запнулся и я понял, что он имеет в виду. И прервал фразу на полуслове.
– Котик, ты не волнуйся, только не волнуйся. Я сейчас к вам приеду.
– Нет, нет, – испугался мальчик. – Нет, Кирилл, лучше не надо.
Он снизил голос на полтона.
– Будет еще хуже! Я знаю, она разозлиться и все начнет делать наоборот.
На мгновение он замолчал.
– Ты лучше, – мальчик почти шептал. – Нет, я лучше сейчас позову ее и скажу что ты звонишь. Пожалуйста, Кирилл, отвлеки ее. Ну, придумай что-нибудь! Чтобы она вновь стала прежней. Ну, если хочешь – разозли! Сделай что-нибудь… Ну, все, я побежал…
И не успел я опомниться, как услышал звук упавшей на стол телефонной трубки. В моем распоряжении было пару минут, но, к несчастью, я ничего не мог сообразить. И когда услышал ее равнодушный, низкий голос, ляпнул первое, что пришло на ум. Даже не поздоровавшись.
– Майя, скажите, у вас есть старые вещи?
– Что? – в ее голосе послышалось удивление, а это уже было хорошо. Как врач я понимал что из транса, как правило, выводит внезапность. – Я вас не понимаю.
– Ну, старые вещи. Котика или ваши. Ненужные, немодные или еще какие-то. Но, конечно, только чистые и целые.
– Вы что – издеваетесь? – в ее голосе уже послышалось раздражение. Хорошо, нужно тянуть время. И держать ее пока в неведение, чтобы бессмысленные и бессвязные фразы несколько отвлекли, заставили расшевелиться. Чтобы она сосредоточилась лишь на одном – на их разгадке.
– Нет, что вы! Я вовсе не издеваюсь! Зачем это мне?! Но я отлично помню, как Котик как-то показывал у вас груду каких-то вещей и говорил, что они заполонили весь дом. И выбросить жалко, и отдать некому.
– Ваша вторая профессия – старьевщик? Или спекулянт? – уже откровенная издевка. Отлично!
– Нет, скорее всего – менеджер. Так это теперь называется? Я обзваниваю своих старых знакомых и ищу старые вещи.
– Меня вы, как я поняла, причислили к старым знакомым.
– К потенциально старым. А вообще-то вы очень даже молодая… Знакомая…
– Вы что – выпили?
– Ну что вы! Я пьян от перевозбуждения. Я действительно ищу старые вещи. С одной стороны я избавляю хозяев от лишнего хлама. Разве не благородно?
– А с другой стороны?
– Ну, будет нескромно, если я приоткрою тайну второй стороны. Может быть, как-нибудь обойдемся одной?
– Если вы сейчас же не прекратите балаган, я брошу трубку!
– Пожалуйста, не бросайте! Я все объясню. Недалеко от нас находится детский дом. Я знаком с одной воспитательницей, очень чистым и добрым человеком. Она ничего не просила, но я подумал…
– Можете не продолжать! Так бы сразу и сказали, – в голосе Майи послышалось облегчение от того, что ее собеседник все же не сумасшедший. – Мой муж регулярно занимается благотворительностью…
Сколько отчаяния и тоски в ее голосе!
– Сейчас все занимаются благотворительностью. Согласитесь – так легко и приятно, когда есть чем благотворительствовать… Не обижайтесь, пожалуйста. Но согласитесь – это деньги мужа. А вы лично, пусть не регулярно, ведь можете сами помогать бедным сиротам…
– Хорошо, – вновь спокойно и сухо, почти по деловому, но уже далеко не безжизненно и отрешенно. – Мне нужно время, чтобы собрать вещи.
– Вот и отлично! – я облегченно вздохнул. На этот раз ей есть чем заняться. – Я сейчас к вам подъеду.