— Тогда нафиг нам это надо, — Борис разочарованно сплюнул, — ладно придумаем еще как заработать. Хотя свою задницу жалко. Надо хотя бы себе какую–то амортизацию сделать.

— Можно с автомобиля рессоры снять, — предложил Костя, — только всю подвеску брички переделать придется.

— С автомобиля много чего снять можно, — махнул рукой Борис, — те же зеркала выгодно продать можно, и кое–что еще для дела приспособить. Только знаешь Костя, я предлагаю пока там не светиться. Давай сначала устроимся где–нибудь на постоянно, а потом фуру большую возьмем и весь автомобиль вывезем. Тогда и разбирать его потихоньку будем.

— Не возражаю, — согласился Костя входя в таверну.

Убедившись, что пастеризованное молоко до сих пор не скисло, дядюшка Гастон признал победу разума и вручил друзьям честно заработанные три ливра. Договорившись, что передача новой технологии состоится на следующее утро они поужинали и поднялись к себе в комнату, прихватив с собой пару кувшинчиков вина.

За обсуждением способов заработать на жизнь и вариантов устройства в новом мире они засиделись далеко заполночь. Улеглись только когда закончилось вино и приобретенная накануне вяленая рыба.

Как и накануне, друзей разбудил петушинный крик.

— Бр–р–р, в суп тебя, — Константин потряс головой спросонья и взглянул на часы, — шесть двадцать только. Борька, давай еще поспим. Мы же еле–еле пять часов спали.

— Вставай, нечего валяться, — Борис вскочил и прыгая на одной ноге натягивал джинсы, — антрепренёрам спать можно когда бизнес уже налажен и доход приносит. А у нас еще конь не валялся.

— Чего тебе неймется, — Николаев сел на кровати, поскреб в голове и стал натягивать носки, — подумаешь, начнем на день позже.

— Знаешь Костя, — Борис остановился напротив друга и посмотрел на него со смущенным выражением лица, — можешь назвать меня идиотом или перестраховщиком, но вот, хоть убей, есть у меня ощущение, что надо нам отсюда уматывать в темпе. К тому же, кажется мне, что за нами кто–то следит.

— Хм… Интуиция — великое дело. Меня тоже скребет, что слишком гладко у нас все получается, — Константин поднялся, заправил футболку в джинсы и застегнул пояс, — как бы нам пушистого северного зверька не прозевать. Ладно, в таком деле — давай собираться.

— Ну гнать душу может и не стоит. Нам еще Гастону все объяснять надо. Пошли до завтрака пока помашемся.

Друзья спустились во двор и, как в предыдущий день, размявшись начали отрабатывать вчерашние приемы. В дополнение к этому они попрактиковались со своим новым оружием. В основном отрабатывали нанесение рубящих ударов глефой и перехват ее на развилку рансора.

После завтрака занялись передачей «высоких технологий». Константин принес сверху пастеризатор, поставил его на стол и детально объяснил дядюшке Гастону его устройство и принцип действия.

— Смотри, — наставительно предупреждал он, — нельзя чтобы вода кипела. С молоком еще ничего, а вино созревать не будет. И лить надо тонкой струйкой, а то не прогреется.

После чего наступил черед сулфитирования. Опасения Бориса, что найти серу будет не просто, не оправдались. Как объяснил Гастон, горящие серные палочки служат средством выведения крыс, поэтому у любого трактирщика или мельника сера всегда найдется. Так что демонстрация окуривания бочки серным дымом прошла без запинки.

Дядюшка Гастон был доволен. Вместо трех дней уложились в два. Пообещав собрать продукты на дорогу к полудню, он подхватил пастеризатор и понес его в кладовку.

— Погоди, — придержал его Борис, — у вас в городке шорник или кожевенник есть?

— А как же, — удивился трактирщик, — кто–то же должен упряжь делать и ремонтировать. Не будешь же за каждой мелочью в Перпиньян тащиться. Как через мостик перейдете, направо по переулку и до конца. А там по запаху найдете. Он сам кожи выделывает.

— Зачем тебе шорник, Борь? — спросил Константин, когда они вышли со двора, — вроде упряжь у нас в порядке.

— А я не за упряжью, хотя пару ремешков для нее иметь в запасе не помешает. Я хочу на нашем новом оружии древко сыромятным ремнем обмотать, чтобы рука не скользила. Да и ножны под кинжалы сделать не помешает. А то как бы самим не порезаться.

Кожевенную мастерскую действительно легко нашли по запаху. От кожевенных чанов резко несло аммиаком. К счастью в саму мастерскую заходить нужды не было. Ремесленник — лысый как колено, невысокий, крепкий мужик, под навесом обрабатывал скребком растянутую на раме лошадиную шкуру. Он прервал свое занятие и молча приветствовал посетителей легким поклоном. Кожевенник оказался очень неразговорчивым. За все время, пока друзья объясняли, что им надо, он не произнес ни слова. Затем кивнул и безапелляционным тоном произнес: «Два денье». Ясно было, что торговаться с ним не получится и Константин решил даже не пытаться.