Вторая песня сюиты – контраст первой. Перед зрителем возникла бытовая картинка. Продолжая сюитную линию, песня передавала шуточный диалог односельчанок с бывшими фронтовиками. «Расскажите-ка, ребята», – задают девушки вопросы о прошлом, настоящем, будущем.

Шульженко здесь передавала атмосферу юмора, шутки, молодого веселья.

Умело обыграла фразу, завершающую каждый куплет: «Э, что за разговоры интересные!» Сначала произносила ее с гордостью, относя эти слова к своим героиням: они в тылу не сидели сложа руки! Затем фраза звучала радостно – в ней сквозила уверенность, что теперь, когда солдаты вернулись, дела в колхозе пойдут на лад. И, наконец, в куплете, где речь шла о предстоящих свадьбах, Шульженко использовала фразу для выражения собственного отношения к событию. «Э, что за разговоры интересные!» – произносила она с лукавой улыбкой, словно предвкушая веселое свадебное застолье.

А в лирической колыбельной «Сын» Шульженко выступила в непривычной роли. Впервые в ее репертуаре прозвучали материнские нотки, впервые она пела о любви к сыну, который «будет весь в отца». И несмотря на то, что для слушателей такая песня в устах недавней «Лолиты» казалась преждевременной, нежность и сердечная теплота, пронизавшие «Колыбельную», обеспечили успех.

Большую популярность завоевала и другая песня сюиты – «Поет гармонь за Вологдой». Музыка и текст ее позволили актрисе сыграть песню как веселую, жизнерадостную миниатюру. Слушатели видели и добрую усмешку героя, и поданное с иронией его самолюбование, и девчат, что «только ахали и щурили глаза».

Но, пожалуй, лучшей песней цикла стал лирический монолог «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». Он как нельзя больше пришелся по душе актрисе. Настроение его, грустные воспоминания о солдатской дружбе, об однополчанах, которых судьба разбросала по стране, были близки и понятны Шульженко.

Актриса вела задушевный разговор. Он отличался от ее монологов-исповедей довоенного репертуара. Другая тема, другие краски. Сердечная и суровая нежность, почти мужская сдержанность, которая желание встретиться с фронтовым другом прикрывает чуть усмешливой ссылкой на девушек, что «у нас в районе уж больно хороши».

Первый куплет Шульженко пела, несколько замедляя темп песни. Это были мысли вслух:

Затем темп немного убыстрялся – герой песни начинал заочный разговор с другом, рассказывал о родных местах, но чувство ожидания, тоски по человеку, с которым столько прожито в то время, когда терялся «трудным верстам счет», не исчезает. Оно звучит в подтексте, вновь открыто проявляется в заключительных строфах песни. Разговор окончен, но остается неотвязным один и тот же вопрос, на этот раз преподнесенный актрисой подчеркнуто декламационно: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?»

Часто потом приходилось слышать эту песню у других певцов, порой исполняемую даже хором, но никто, по-моему, не спел ее лучше.

Сюита «Возвращение солдата» завершалась «Величальной». Нет, речь в ней не шла о «самом родном и любимом», что было бы в духе времени. «Величальная», написанная композитором в стиле народной песни-пляски, и звучала у Шульженко как радостные припевки, прославляющие родной край и тех, кто принес ему победу.

Новая программа получила высокую оценку и прессы, в те годы (в те годы особенно!) весьма сдержанной на похвалы эстраде. «Ювелирное мастерство Шульженко – результат упорного, взыскательного труда, – писала газета «Советское искусство». – Артистка хорошо знает свои возможности – в одинаковой степени владеет речитативом, выразительной мелодекламацией и широкой, свободной кантиленой – и мастерски пользуется ими. Шульженко много поработала над вокальным циклом Соловьева-Седого и достигла существенных результатов – с большой убедительностью передает она эти песни о Родине, о простых советских людях».

С песнями Василия Павловича она никогда не расставалась. В середине 50-х годов композитор пригласил ее выступить в своем творческом вечере, что объявили в Колонном зале. Оркестром дирижировал прекрасный музыкант и блистательный аранжировщик Виктор Кнушевицкий. Накануне – репетиция. Шульженко приготовила три песни Соловьева-Седого, отрепетировала их, оговорив с Виктором Николаевичем все нюансы, паузы, замедления.

Концерт начался с «Веселого поезда», инструментованного Кнушевицким, – музыкальной картины из фильма «Первая перчатка». Затем – оттуда же песня «На лодке», «Вальс», но я жду Шульженко – она завершает первое отделение. Смущает только дирижер: он как-то нетвердо держится на ногах. И перед самым выходом Клавдии Ивановны, когда исполнялась инструментальная пьеса, Кнушевицкий качнулся и неожиданно свалился в партер. Рабочие сцены унесли его за кулисы – он оказался мертвецки пьян.

Публика, слава богу, не поняла это. После паузы за пульт встал пианист Михаил Гинзбург. Чтобы не срывать концерта, Шульженко отважилась петь с ним. И прошла с успехом. А Кнушевицкого с того же дня отстранили от руководства им же, еще в мае сорок пятого, созданным оркестром.

Раиса Брановская – выпускница Одесской консерватории, которую она закончила по двум факультетам – фортепианному и композиторскому, лауреат Всесоюзного конкурса пианистов. Она еще продолжала учиться в аспирантуре у профессора Г.Г. Нейгауза, когда ей предложили работать с Клавдией Ивановной.

«Я была мало знакома с творчеством Шульженко, – вспоминала пианистка. – Круг моих интересов замыкался классическими фортепианными произведениями, главным образом высшей сложности. И вдруг песня…

Шульженко открыла для меня новый мир. Она показала, что работа над песней ничуть не проще, а порой и сложнее овладения виртуозной пьесой. Певец, даже прекрасно управляющий своим голосовым аппаратом, на эстраде может оказаться «голым», если нет настоящего человеческого чувства, артистизма и тысячи других вещей, о которых знают только такие подлинные подвижники эстрадного искусства, каким является Шульженко.