В полдень левый фланг русской боевой линии был таким образом разбит, и равнина открыта. Император приказал Мюрату броситься туда со своей конницей и прикончить дело. Оказалось достаточно одной минуты, чтобы Мюрат очутился на высотах, среди неприятеля, который вновь появился там, так как на помощь первому явился второй русский строй и подкрепления, приведенные Багговутом [135] и посланные Тучковым. Все они спешили к редутам, чтобы вернуть их, опираясь в своем движении на село Семеновское. В войсках французов еще царил беспорядок после победы, поэтому среди них возникло замешательство, и они отступили.

Вестфальцы, которых Наполеон послал на помощь Понятовскому, проходили в это время через лес, отделявший Понятовского от остальной армии. Они увидели среди пыли и дыма наши отряды, которые отступали назад, и, приняв их, вследствие направления их движения, за неприятеля, начали в них стрелять. Эта ошибка, в которой они долго упорствовали, только усилила беспорядок.

Неприятельские кавалеристы мужественно использовали свою удачу и окружили Мюрата, который забыл о себе, чтобы собрать своих людей. Противник уже протянул руки, чтобы схватить его, но он бросился в редут и ускользнул от них. Но в редуте он нашел только растерявшихся солдат, которые бегали, испуганные, вокруг парапета и не в состоянии были защищать не только его, но и самих себя. Им не хватало только выхода, чтобы обратиться в бегство.

Присутствие короля и его крики сначала ободрили некоторых. Он сам схватился за оружие и одной рукой сражался, а другой, подняв свою каску, размахивал султаном, призывая всех своих людей и действуя на их мужество своим примером. В то же время Ней перестроил свои дивизии. Его огонь остановил неприятельских кирасиров, смешал их ряды, и они покинули свою добычу. Мюрат, наконец, был освобожден, и высоты вновь взяты.

Но Мюрат, только что избавившийся от одной опасности, тотчас же кинулся навстречу другой. Он бросился на неприятеля с кавалерией Брюйера и Нансути и упорными, повторными атаками опрокинул боевые линии русских, погнал их и отбросил к центру, закончив в один час полное поражение русского левого фланга.

Однако высоты разрушенного села Семеновского, где начинался левый фланг русского центра, оставались еще неприкосновенными. На них опирались подкрепления, которые Кутузов постоянно брал из своего правого фланга. Их непрекращающийся огонь обволакивал Нея и Мюрата и останавливал их победоносное движение. Необходимо было завладеть этой позицией. Сначала Мобур, со своей кавалерией [136] смел фронт неприятеля. Фриан, один из генералов Даву [137] , вслед рвался за ним со своей пехотой, Дюфур и 15-й егерский полк [138] первыми забрались на откосы.

Они выгнали русских из этой деревни, развалины которой были плохо укреплены. Фриан, несмотря на рану, поддерживал это усилие, воспользовался успехом и упрочил его. Это энергичное действие открывало нам путь к победе. Необходимо было поспешить туда. Но Мюрат и. Ней оказались истощены. Они остановились и, собрав свои войска, потребовали присылки подкреплений. Тогда-то Наполеон испытал нерешительность, до сих пор ему неизвестную.

Наконец он отдал несколько приказаний своей Молодой гвардии, но тотчас же отменил их, решив, что присутствие сил Фриана и Мобура на высотах будет достаточно, так как, по его мнению, решительный момент еще не наступил.

Кутузов воспользовался этой отсрочкой, на которую он не мог надеяться. Он призвал на помощь открытому левому флангу все свои резервы, вплоть до русской гвардии. Багратион, со всеми подкреплениями, перестроил свою боевую линию. Его правый фланг опирался на большую батарею, которую атаковал принц Евгений, а левый — на лес, ограничивающий поле битвы по направлению к Псареву. Его огонь расстраивал наши ряды. Его атака носила бурный характер; пехота, артиллерия, кавалерия — все действовали одновременно с величайшими усилиями. Ней и Мюрат напрягли все свои силы, чтобы выдержать эту бурю. Дело шло уже не о дальнейшей победе, а о сохранении того, что было достигнуто.

Солдаты Фриана, выстроившиеся против Семеновского, отразили первые атаки. Но на них обрушился такой град пуль и картечи, что они смутились. Один из командиров, устрашившись, скомандовал отступление. Но в этот критический момент к нему подбежал Мюрат и, схватив его за шиворот, крикнул:

— Что вы делаете?

Полковник, показав ему на землю, усеянную ранеными и убитыми, отвечал:

— Вы видите, что здесь больше нельзя держаться!

— А! — воскликнул Мюрат. — Но ведь я же остаюсь здесь!

Эти слова остановили полковника и, пристально посмотрев на короля, он холодно проговорил:

— Это правда! Солдаты, вперед! Дадим себя убивать! Однако Мюрат отправил Борелли к императору с просьбой о помощи. Этот офицер указал на облака пыли, поднимаемые атаками кавалерии на высотах, где было до этого времени спокойно после победы французов. Несколько ядер, в первый раз, упали почти к ногам Наполеона. Неприятель приближается! Борелли настаивал, и император обещал, наконец, послать свою Молодую гвардию. Но едва она сделала несколько шагов, как он уже сам приказал ей остановиться. Тем не менее граф Лобо все-таки мало-помалу продвигал ее дальше, под предлогом проверки равнения строя; Наполеон заметил это и повторил свой приказ. К счастью, артиллерия резерва продвинулась вперед в это время, чтобы занять позицию на завоеванных высотах. Лористон получил на этот маневр согласие императора, который сначала только дозволил его, а потом он показался ему настолько важным, что он поторопил с выполнением его, причем в первый раз за все это время проявил нетерпение.