– И ведь не зря! Как чувствую, убьют. Послушай сердце мое женское, оно неправды не скажет.

– Я же не один иду, – попытался урезонить супругу богатырь, – Микула со мной. Его тоже, что ли, убьют?

Микула стоял в углу терема и угрюмо молчал. Встревать в споры промежду мужем и женой он страсть как не любил. А потому только молчал и тихо сопел, ожидая, когда уже все закончится.

– Ему-то что станется, – жена бросила косой взгляд на пахаря, – он Микула Селянинович, а тебя убьют!

– Да хватит уже каркать, Забава, – рассердился боярин, – заладила – убьют, убьют… Не будет ничего. Вразумим Василису нашу, и домой. Нешто думаешь, паны рискнут супротив Микулы пойти? Он им в прошлый раз так бока намял – надолго запомнили!

– Да куда ты пойдешь – смотри, седой уже весь!

– Да что ты меня позоришь, – еще пуще осерчал Ставр, – я, если хочешь знать, по богатырским меркам мальчик сущий! Мне еще ста лет даже нету.

– Вот и не ходи, раз мальчик, – тут же зашла с другой стороны Забава, – подрасти пока. А то внуки еще не выросли, куда тебе идти… Убьют ведь тебя там, не зря мне под ноги эта кошка проклятущая кинулась…

– Успокойся, женщина, – Ставр даже повысил немного голос, что в присутствии жены делал крайне редко, – так надо. Это же глупость какая, что против нас паны войной идут якобы сына нашей Василисы на трон сажать! Видимое ли дело…. Кому, как не нам, Василисе объяснить, как она не права.

– Не пущу!

Ставр аккуратно, но решительно отстранил жену от чулана и, покопавшись внутри, вытащил бердыш.

– Что думаешь? – Вопрос был адресован Микуле, который уже готов был провалиться под землю, лишь бы не участвовать в семейной ругани.

– Да я сам, ежели чего, всех там положу, – пробасил Микула, – ты, главное, от меня залетных отгоняй.

– Тогда, наверное, надо что-нибудь другое… – Ставр снова скрылся в чулане. Через некоторое время он появился в горнице, сжимая в руках большой круглый щит и увесистую булаву.

– Вот це добре, – одобрительно кивнул Микула, – и закрыться, случись что, и образумить горячую голову!

– Не ходи, пожалуйста, – взмолилась снова супруга, – ты ведь не воин. Даже с оружием толком обращаться не умеешь.

– Микула тоже пахарь, а идет, – попытался объяснить Ставр, – ты же знала, что за богатыря замуж идешь, чего теперь ноешь? Не могу я в стороне оставаться; не могу, и все.

– Я-то знала, – всхлипнула Забава, – внуков жалко да детишек…

– Да не реви ты раньше времени, – Ставр снова предпринял попытку успокоить разошедшуюся супружницу: – Микула со мной, он меня в обиду не даст.

– Не дам, – кивнул рослый селянин.

– Ну смотри у меня, – Забава погрозила пальцем богатырю, – если мужа моего не убережешь, я тебя сама прибью!

– Как зеницу ока буду беречь, – пообещал Микула.

Два богатыря замерли перед несколькими шеренгами мужиков. Вид те имели самый забулдыжный. Почти все были в лаптях, вместо щитов – куски плетеных изгородей, а вместо оружия у большинства и вовсе были вилы да косы. Тяжело вздохнув, Микула остановился напротив седого сгорбленного мужичка, который стоял в красной вышитой рубахе и сжимал в мозолистых руках садовую тяпку.

– Это тоже воин? – Вопрос был обращен к Ставру.

– Я жамешто шына, – бодро отрапортовал старик беззубым ртом, – шыну еще шить да детишек рошать, а я уше не пригожушь!

– Замечательно мы формируем войско, – покачал головой богатырь-пахарь.

– А чего ты на меня киваешь, – рассердился Ставр, – сам знаешь, с деньгами в государстве туго. А войны не было давно. Аника был жив, он еще как-то следил за воинством. А теперь кто? Я? А почему не ты? Вот кто есть, все тут.

– Да мы не подведем, надежа-царь, – выдал рыжебородый мужик с вилами наперевес, – ты нам только укажи, в какой стороне супостат.

– И мы побегем в другую, – пропищал голос из задних рядов. Раздались смешки, но быстро стихли под тяжелым взглядом Микулы.

– Да не, ты кролика не слушай, он шутит, – снова подал голос рыжебородый, – мы хоть сейчас в бой.

Мужики вокруг зашумели, выражая согласие.

– Самострелы есть у кого? – Микула осмотрел сборище вчерашних крестьян, по какому-то недоразумению именуемое войском Тривосьмого царства.

– А это што такое, милок? – после небольшой паузы спросил дед с тяпкой. – А то, мошет, оно у нас и есть, токмо мы о том не ведаем.