Проезжая в 1824 году через Екатеринославскую губернию. Император Александр остановился на одной станции пить чай. Пока ставили самовар. Государь разговорился со станционным смотрителем и, увидев у него на столе книгу Нового Завета, в довольно подержанном виде, спросил:

— А часто ли ты заглядываешь в эту книгу?

— Постоянно читаю. Ваше Величество.

— Хорошо. Читай, читай, — заметил Император. — это дело доброе. Будешь искать блага души, найдешь и земное счастье. А где ты остановился в последнее чтение?

— На Евангелии святого апостола Матфея, Ваше Величество. Государь по какой-то необходимости выслал смотрителя и в его отсутствие проворно раскрыл книгу на одной из глав Евангелия от Марка и вложил в нее пять сотенных ассигнаций.

Прошло несколько недель. Возвращаясь обратно по той же дороге. Государь узнал станцию и приказал остановиться.

— Здравствуй, старый знакомый, — сказал он, входя к смотрителю, — а читал ли ты без меня свое Евангелие?

— Как же. Ваше Величество, ежедневно читал.

— И далеко дошел?

— До святого Луки.

— Посмотрим. Давай сюда книгу.

Государь развернул ее и нашел положенные им деньги на том же месте.

— Ложь — великий грех! — сказал он, вынул бумажки и, указывая смотрителю на открытую им страницу, прибавил: — Читай.

Смотритель с трепетом прочитал: Ищите прежде Царствия Божия, а остальное все приложится вам.

— Ты не искал Царствия Божия, — заметил Государь, — а потому недостоин и царского приложения.

С этими словами он вышел, отдал деньги на бедных села и уехал, оставив смотрителя в полном смущении. (1)

Император Александр I, принимая, проездом через какой-то губернский город, тамошних помещиков, между прочим у одного из них спросил:

— Как ваша фамилия?

— В деревне осталась. Ваше Величество. — отвечал тот, решив, что его спрашивают о семействе. (6)

Раз Император Александр, выходя из Зимнего дворца, встретил на подъезде молодую девушку из простого звания, которая бросилась перед ним на колени.

— Что вам угодно? — спросил ее Государь.

— Ах, Ваше Величество. — отвечала она, — мне предстоит случай выйти замуж, но у меня нет никакого состояния. Будьте милостивы, дайте мне приданое.

Государь не мог не улыбнуться и сказал:

— Послушайте, мое дитя: если все бедные петербургские девушки будут просить у меня приданого, то где же я возьму для этого денег?

Однако он записал фамилию наивной просительницы и на другой день послал ей пятьдесят рублей. (1)

В 1824 году Император Александр приехал в Пензу для смотра 2-го армейского корпуса и прожил в этом городе около недели. Каждый день Государь отправлялся к войскам в шесть часов утра и возвращался во втором часу пополудни; в промежуток до обеда он осматривал город, присутственные места, заведения приказа общественного призрения, подробно расспрашивал о нравственности народа, о течении судебных дел, о состоянии земледелия, промышленности, торговли в губернии, о средствах к улучшению той или другой отрасли администрации.

Государь был очень доволен, в особенности маневрами, которые шли превосходно. Однажды он вернулся из лагеря веселый, но крайне утомленный. Пензенский губернатор Лубяновский, ожидавший его, по обыкновению, в приемной, решился заметить ему это и сказал, что Империя должна сетовать на Его Величество.

— За что? — спросил Государь.

— Не изволите беречь себя.

— Хочешь сказать, что я устал? Нельзя смотреть на войска наши без удовольствия: люди добрые, верные и отлично образованы, немало и славы мы ими добыли. Славы для России довольно, больше не нужно. Ошибется, кто больше пожелает. Но когда подумаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого и устаю. (1)

Однажды в Таганроге, во время пребывания своего там незадолго до кончины. Император Александр шел по улице и встретил совершенно пьяного гарнизонного офицера, шатавшегося из стороны в сторону и никак не попадавшего на тротуар. Государь подошел к нему и сказал:

— Где ты живешь? Пойдем, я доведу тебя, а то если тебя встретит Дибич (начальник Главного штаба) в этом положении, тебе достанется, — он престрогий.

С этими словами Государь взял его под руку и повел в первый переулок. Разумеется, пьяный офицер, узнав Императора, тотчас протрезвился. (1)