Это было в Теварре.

А в Раденоре бурлили… настроения.

К Моринарам началось настоящее паломничество, Рене мне потом все рассказал. Как наиболее приближенные к принцу Алексу, они получали предложения о дружбе, кое-что в подтверждение предложений…

Герцог — брал.

Телегами и возами, объясняя, что он, как верноподданный, обещать ничего не может, но принцу Александру будет доложено — все! Вплоть до числа заклепок на бочке.

И все это отправлялось в Торрин.

Ладно, большая часть.

То, что можно было легко обратить в деньги, оставалось у Моринаров.

Рене не собирался присвоить ни монетки… ну разве что чуть — если я разрешу. Моринары не нуждались в деньгах.

А вот что понадобится мне?

Я бы тоже не брал, но еще придется снаряжать армии, давать отпор соседям… и вообще!

Они столько из казны поперли, пусть теперь хоть часть вернут!

Придворных можно было понять.

Они столько лет служили Абигейл! Пресмыкались перед королевой, ее родней, ее фаворитами (не в том смысле, скорее, приближенными) — и что теперь?

Принцесса мертва.

Принц мертв.

Кто наследует?

Даже если Абигейл родит, успеет ли этот ребенок вырасти?

И дам ли ему вырасти я?

Дай Бог долгой жизни его величеству Рудольфу, но ведь собирается война с Риолоном… Если он поедет — то может погибнуть.

Если нет… главным на войне буду я, а это тоже опасно. Армия любит победителей, а трон держится на армии. Частично.

Я собираюсь дать ему и еще одну опору — простонародье, но это потом, потом…

Так что сейчас придворные, от греха, прогибаются на обе стороны. Жить-то хочется, и безбедно…

Обо всем Рене отписывает мне. Тайно, чтобы гонца не перехватили. И я также тайно пишу ему в ответ. Деньги брать, все брать, в хозяйстве все пригодится, никому ничего не обещать, чем дольше они побудут в состоянии неизвестности, тем жирнее будут взятки.

Я не жадный. Но на деньги от одного Торрина королевство не поднимешь.

Насколько мне старались угодить в Теварре, настолько встретил меня холодом родной Раденор. Еще одна сцена из рыцарских книг.

Кортеж приближается, король и королева, все в черном, сходят по лестнице, и, не удостоив меня даже взглядом, падают на колени перед гробом Андрэ.

— Сын….

— Сыночек, любимый!

Акульи слезы. Со стороны Абигейл — так точно. Погибла ее надежда править страной. Хотя Рене писал, что во дворец вызвали сильных магов жизни.

Вот это мне не нравилось.

Сильный маг — практикующий маг. Мало ли что они разглядят?

Да, я получеловек, но иногда во мне прорывается демоническая ипостась, просыпается демоническая ярость — и начинается кошмар. В такие моменты я себя не контролирую.

А объявлять о своей полудемонической природе мне не к чему.

Ладно.

Пусть сначала приедут, а потом посмотрим. Еще пусть согласятся!

Рудольф же у нас верный сын храмовников, а те магию не любят.

Конкуренты — с….

Но это было потом, потом. А пока Рудольф стоял на коленях перед гробом сына, Абигейл выла, как кошка, которой хвост прищемили, а все остальные взирали с сочувствием.

Горе-то какое!

На меня обратили внимание только через полчаса, от души навывшись. И Рудольф обернул ко мне бледное лицо…

Да уж, подлецу все к лицу. С заплаканными глазами, бледный, благородный…. хоть сейчас девицам показывай — влюбятся! Воплощенное благородное страдание.

— Алекс, расскажи мне, как это произошло?

— Да, поведай нам, почему погиб наш сын?

А ты остался жив!

Этого Абигейл не произносит, но те, кто поумнее, сами достроят фразу.

Естественно, я пропускаю все мимо ушей. И падаю на колени перед безутешными родителями.

Вы хотите красивую картинку?

Вы ее получите!

— Дядя, казните меня! Это моя вина!

У Абигейл некрасиво отвисла челюсть.

— Это я не смог его уберечь! Я должен был всегда быть рядом с братом! А я отпустил его одного… на свидание… Если бы я знал! Мне нет прощения!!

Придворные усмехаются, а Абигейл в очередной раз выглядит, как уксуса опившись. Ну да. Теперь все попытки обвинить меня будут выглядеть нелепо. Откровенно нелепо.

Как я мог пойти на свидание вместе с Андрэ?

Кто вообще ходит на свидание с сопровождающим? Смешно!

Я продолжаю голосить, громко заявляя, что его величество Микаэль провел расследование. Самое тщательное.

Но я должен был идти с кузеном! А лучше — идти вместо кузена!

Лучше бы я сам умер….

Рудольф, наконец, проникается, и поднимает меня с колен.