Дело в другом: эти люди, к сожалению, не прошли в детстве, юности хотя бы «начальной школы» развития своих художественных задатков. А они были, У всех.

Ученые утверждают: девяносто девять процентов всех детей проявляют склонность к рисованию — это одна из наиболее активных форм детского самовыражения, один из природных импульсов творчества.

Действительно, трудно представить себе ребенка, никогда не пытавшегося отобразить окружающий мир в рисунках на бумаге или на песке, равнодушного к ярким краскам, к цвету игрушек, к пламени цветов, к картине вечернего заката. Каждый ребенок — художник не только в душе, а и в зримой реальности. Краски для него отнюдь не только материал для «раскрашивания», а и средство для выражения настроения, отношения к событиям дня, жизни. Вспоминается теледокумент, запечатлевший опыт психологов: пятилетний мальчуган радостно рисует солнце — оно у него получается ярким, теплым, добрым. Но вот мальчонку незаслуженно наказали, обидели, и вот уже солнце под его кисточкой поблекло, потускнело, стало темным, угрюмым. А ведь никто не подсказывал, не учил ребенка, какую когда выбирать краску…

Пусть не все из детей вырастают в выдающихся мастеров карандаша или кисти — для этого действительно нужна еще и особая одаренность, но то, что все могли бы стать впоследствии, по крайней мере, грамотными ценителями гармонии красок, форм, линий, способными понимать характер изобразительного искусства, его особый язык, — несомненно. Если этого с кем-то не произошло, то вовсе не из-за бедности генетического наследства, а лишь потому, что на каком-то этапе внутренняя потребность ребенка в познании и освоении языка этого вида искусства не нашла подкрепления извне, не была поддержана в момент взлета воспитанием и обучением.

Доказано: практически почти любого ребёнка можно обучить пению и музыкальной грамоте, а значит, вслед за этим и пониманию абстрактно-образного языка музыкального искусства, познанию не только его «арифметики», а и «алгебры». В нашей периодической печати неоднократно рассказывалось об опыте педагогов-музыкантов Михаила Петровича Кравца и Алексея Яковлевича Маликова, создателей своеобразных школ «гармонического развития способностей детей». Принимая в них дошколят без какого бы то ни было отбора, они, как бы в полуигре, учат их всех играть на скрипке, петь, танцевать, рисовать, чувствовать ритм, развивают любознательность, память, умение наблюдать, сосредоточиваться. Неспособных детей у них не оказывается.

Ну, а если дошкольный возраст уже позади — все кончено и поздно приобщаться к искусствам? Ничего подобного!

На Южно-Уральской железной дороге есть небольшая станция Полетаево. Большинство пассажирских да и многие грузовые поезда проскакивают ее, не останавливаясь. Маленькая, ничем вроде бы не примечательная станция и поселок при ней далеко не на всех картах обозначены. А на музыкальной карте страны с некоторых пор этот скромный населенный пункт отмечен флажком. С тех пор, когда в здешнюю среднюю школу пришел новый преподаватель музыки Петр Павлович Тырлов.

В прошлом машинист-испытатель электровозов, он ради ребят оставил в тридцать лет свою прекрасную первую профессию и стал вести музыкальные уроки в начальных классах. Не дилетантом пришел сюда — с дипломом вечернего отделения музыкального училища. И занятия вел не по обычной программе, а по «системе Д. Б. Кабалевского», предусматривающей самое активное вовлечение детей в урок. И свершилось чудо: ребята, прежде далекие от мира музыки, научились прекрасно разбираться в ней, стали «своими людьми» в концертном зале областной филармонии и в Челябинском театре оперы и балета, с удовольствием слушают грамзаписи сложных симфонических и камерных произведений, много и охотно поют сами, играют в школьных оркестрах.

Суть методики заключалась в том, что Петр Павлович Тырлов с первых уроков вводил ребят в самые глубины сложного мира искусства, учил видеть его первооснову. Не рано ли? Но ведь учат же теперь первоклассников сразу алгебре, так почему бы не сделать уроки музыки не только местом заучивания каких-то элементарных песенок, но и попытаться сразу же влиять на развитие чувств детей, помочь им разглядеть связь между музыкальной темой и производимым настроением, то есть почему бы не призвать музыку в свои союзники в воспитании и формировании внутреннего мира человека? Ведь познавая музыку, открывая ее «тайны», человек в то же время учится познавать самого себя, открывать богатства собственной души.

В этой интересной и быстро дающей отдачу работе Тырлов следовал примеру и опыту самого Дмитрия Борисовича Кабалевского, который, анализируя разработанную им систему музыкального воспитания детей, говорил следующее:

— Главное, к чему я стремился, — это вызвать в детях и подростках ясное понимание и ощущение того, что музыка (как и другие искусства) — не просто развлечение и добавление, не «гарнир» к жизни, которым можно пользоваться или не пользоваться по своему усмотрению, а важная часть самой жизни в целом и жизни каждого отдельного человека.

Хорошо бы осознать эту глубокую и принципиально важную мысль не только тем, кто имел счастье заниматься у последователей знаменитого музыканта-педагога или кто получил специальную музыкальную подготовку, образование, а и тем, кому не довелось организованно пройти подобную школу искусств! Сколь многое изменилось бы в их жизни, интересах, после пусть и самостоятельного, но систематичного изучения основ музыки, прохождения курсов «учусь слушать и слышать».

Даже если человек не юн, не молод, даже когда, казалось бы, давным-давно определился склад жизни, сложилась структура увлечений, мир искусства для него — не призрачный воздушный замок за семью воротами. Вход в этот мир не заказан никому.