— Родная сестра моя — русская императрица, — ответил крестьянин, отчего приезжий разинул рот и долго не мог вымолвить в ответ ни слова.

Так и оказалось: у русской императрицы было два родных брата — Федор и Карл, которых вскоре она возвела в графское достоинство и дала им фамилию Скавронских. Скавронок — по-польски жаворонок. Сию почему-то приглянувшуюся птицу императрица приказала нарисовать и в фамильном гербе братьев. Мужья сестер ее стали Тендряковыми и Ефимовскими, тоже графских званий.

Федор, что первым признался проезжему в высоком своем родстве, умер бездетным. От Карла же пошел сын Мартын, ставший при Елизавете Петровне генерал-аншефом и обер-гофмейстером двора. Его же единственный сын Павел, унаследовавший огромное состояние, и явился мужем Катерины Васильевны, потемкинской племянницы, при Екатерине Великой — статс-дамы, при Павле Первом — дамы кавалерственной, столь же приближенной ко двору.

«Вот так, сударыня, из грязи — да в князи!» — хотелось теперь бросить Марии Федоровне зарвавшейся гостье. Но она сдержала себя и вернулась к разговору о Багратионе.

— Князь Петр Иванович, — произнесла она, — не просто достойная, но во всех отношениях превосходная партия для вашей дочери. Вот кто уж точно — подлинных царских кровей и по отцовской и по материнской линии. Так что касается знатности, вы, несомненно, сочтете за честь породниться с таким славным и древним родом. А душа, чтобы вы, сударыня, знали, у Петра Ивановича — ангельская, честности и добропорядочности самой высочайшей! Что же касается имущества — небогат. Тут я не погрешу против истины. Однако у государя он на лучшем счету — ему дана должность шефа лейб-егерского батальона, что, как правило, является привилегией лишь великих князей. И деревни ему уже предназначены в Подольской губернии — за верную военную службу. Так что готовьтесь, сударыня, к свадьбе вашей любезной дочери. Сам его величество император соизволил осчастливить обряд бракосочетания своим присутствием.

Женским чутьем графиня Литта поняла: дальнейшее упорство может обернуться не просто императорским неудовольствием — ссылкой. Да не в Кимры, а в Сибирь. И — со всем семейством, если только старшую и младшую дочь не постригут в монастырь.

И только вышла из апартаментов Марии Федоровны, как ее окружили знатные дамы:

— Пора, пора! Вашу дочь сейчас поведут к императрице — убрать к венцу. Знаете, ее величество распорядились — в волосы невесты бриллиантовые наколки. Ах, как молодая графиня будет выглядеть — чистым ангелом!

Уже были по высочайшему указанию определены со стороны невесты посаженым отцом граф Строганов, посаженою матерью — княгиня Гагарина. Сторону жениха представляли генерал-прокурор Обольянинов и графиня Кутайсова, жена императорского шталмейстера.

Багратиону император самолично объяснил, что свадьбу он решил объявить по суворовскому обычаю, который, без сомнения, придется по душе храброму генералу: быстрота, решительность, натиск!

Сказано было с долею шутки, но невеста-то, невеста, разве она не согласна, если давно уже прибыла с мама и ее наряжают в покоях самой императрицы! Значит, он напрасно мучил себя сомнениями, коли все так быстро сладилось, и целый сонм знатных персон, во главе с императором и императрицей, с радостью их благословляют!

Итак, второго сентября к пяти часам пополудни все было готово к началу торжества, и процессия прошла через Чесменскую галерею во дворцовую церковь. Туда же прибыла и императорская чета. Дежурный просвитер Стефанов тут же совершил обряд. Венцы над головами жениха и невесты держали генерал-адъютант Долгоруков и кавалергард Давыдов.

Сразу же после обряда распахнулись двери Картинной комнаты, где был подан кофей с десертом. Огромный стол был убран белоснежною накрахмаленною скатертью и уставлен саксонским сервизом, хрусталем, золотом и серебром из личной императорской коллекции. Десятки вышколенных дворцовых лакеев обслуживали торжество.

К ночи графиня Литта с дочерью отбыли к себе домой на Миллионную, он же, князь Багратион, бросился в Санкт-Петербург подыскивать дом для себя и жены.

— Конечно, князь, вы все обязаны сделать, чтобы жену ввести в ваш собственный дом. Не правда ли, моя дорогая дочь? — так теща распрощалась у экипажей с новоявленным зятем.

Особняк решено было снять в самом центре столицы, невдалеке от Зимнего дворца. Таким жилищем оказался большой каменный дом в семьдесят девять комнат, принадлежащий графине Мусиной-Пушкиной-Брюс к находящийся на Адмиралтейском проспекте. Дом сдавался по частям, и каждый этаж в нем стоил пятьсот рублей в месяц.

Долг Багратиона сразу вырос до восьмидесяти тысяч рублей. И это — при жалованье шефа лейб-егерского батальона в две тысячи двести восемьдесят рублей в год! Оставалось одно — заложить деревни, подаренные ему императором. Казна оценила их в семьдесят с небольшим тысяч, но каких унижений стоило обращаться к главному казначею барону Васильеву, чтобы заполучить требуемую сумму!

Из крепостных, дарованных ему, Багратион выкупил за свои же деньги шестерых юношей и девушек в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет и определил их на службу в своем доме.