— Да, — кивнула Элси, — это дневник Гарри. У него всегда был отличный почерк. Мой Билл не смог бы так написать, — добавила она с усмешкой. — Он с трудом ставил свою подпись, царствие ему небесное. Пожалуйста, милая, не перебивай, а то я что-нибудь напутаю. Во время войны Билл, твой дедушка, был вместе с Гарри в Малайе. Потом, когда Гарри, наконец, вернулся домой, мы с Биллом неожиданным образом оказались втянуты в его историю. Это произошло уже после того, как закончилась война, когда твой дед и Гарри вышли из тюрьмы Чанги после трех с половиной лет плена...

Бангкок

1945 год

Очнувшись, Гарри пришел в замешательство: как странно — за долгое время сна его ничто не тревожило. Обычно, лежа на жесткой кровати, которую ему с трудом удалось раздобыть, он то и дело ворочался, просыпаясь от боли в бедре и меняя положение тела. Почему же сейчас, насколько он помнил, его не донимали назойливые насекомые? Он не шлепал бесконечных москитов и не потирал места укусов рыжих муравьев.

Обычно при пробуждении Гарри обнаруживал, что его худой торс весь покрыт липким потом, но сейчас не было и этого. Лицо приятно холодил легкий ветерок. Но может, это ему только кажется? Словом, он чувствовал себя вполне комфортно — приятное, почти забытое ощущение.

Или это галлюцинации?

За долгих три с половиной года плена ему часто снился Уортон-Парк. Он видел весьма странные картинки: например, как отец дает ему банку сардин, как он сам прыгает в холодную чистую воду фонтана в центре маминого сада, как Оливия протягивает ему новорожденного сына...

Но чаще всего ему снилась еда. Он и другие парни провели немало долгих сырых ночей, обсуждая лучшие кулинарные рецепты своих матерей. Это помогало им сохранить здравый рассудок, если можно вести речь о здравом рассудке применительно к обитателям тюрьмы Чанги.

Каждое утро, просыпаясь, Гарри удивлялся, что все еще жив, а иногда и жалел об этом.

Он решил не открывать глаза и наслаждаться комфортом, мысленно поражаясь, что его организм выдержал голод и тяжелые нагрузки, которые истощили бы здорового мужчину и в умеренном климате, не говоря уже о местной страшной жаре. Многие парни сломались: на кладбище Чанги похоронено больше тысячи пленных, и порой Гарри завидовал их вечному покою. Во время приступов тропической лихорадки (ее называли лихорадкой, ломающей кости, из-за мучительной боли в руках и ногах) он думал, что может в любой момент присоединиться к усопшим. Но госпожа Удача (впрочем, провести здесь еще один день живым — удача несколько сомнительная) была на его стороне, и он до сих пор не умер.

Теперь Гарри понимал, что жизнь и смерть зависят лишь от слепого случая: многие из тех парней, с кем ему довелось столкнуться в лагере, были физически сильнее его, однако их безжалостно скосили малярия и дизентерия. Диета из риса и зеленого чая, иногда дополненная парой унций шлифованного риса и приправленная белковыми добавками из личинок мух, требовала невероятно крепкого здоровья. И, похоже, Гарри, хоть и не был прирожденным солдатом и вообще боялся, что он «не мужчина», обладал генетической способностью выживать в подобных местах.

Он уже какое-то время бодрствовал — во всяком случае, ему так казалось — и по-прежнему ощущал комфорт. Поэтому попытался собраться с мыслями и воспроизвести в памяти события последних дней.

Он помнил, как лежал в больнице Чанги с высокой температурой. Потом вроде бы над ним склонилось знакомое лицо — Себастьян Эйнсли, его старый друг по Итону, который сейчас работал в судоходной компании отца на Дальнем Востоке. А потом, кажется, его, Гарри, внесли на носилках в кузов грузовика.

Откуда вдруг эти долгая тишина, физический покой и свежий воздух? Что-то явно переменилось к лучшему. Может, он, в конце концов, искупил все свои грехи и попал в рай? Гарри решил открыть глаза и проверить.

Ослепительно белые стены, глянувшие на него сквозь противомоскитную сетку, резко отличались от темных грязных внутренностей запущенного деревянного барака, пропитанного густой вонью немытых человеческих тел.

И тут он увидел... женщину... женщину! Она тоже была в белом и подходила к его кровати.

— Ну что, капитан Кроуфорд, решили, наконец, проснуться? Действительно пора. Откройте-ка пошире рот, пожалуйста.

Не успел Гарри ответить, как ему под язык сунули градусник. Женщина взяла его тонкое запястье в свои мягкие руки и проверила пульс.

— Гораздо лучше, — одобрительно кивнула она, потом с улыбкой добавила: — Думаю, вы не имеете понятия о том, где находитесь?

Он покачал головой: термометр мешал говорить.

— Вы в Бангкоке, в частной клинике. Вас не хотели отправлять в государственную больницу: не хватало только, чтобы вы опять подцепили тропическую лихорадку. Поэтому ваш добрый друг, мистер Эйнсли, привез вас к нам. Он навещает вас каждый день и наверняка скоро сюда зайдет.

Женщина вынула градусник у него изо рта. Гарри облизнул губы и попытался глотнуть, но в горле совсем пересохло.