— Ух ты… Гляньте-ка! — Хмырь указывал на тропинку, погруженную во тьму. — Кто-то разбил фонарь.

— Тише ты, — шикнул на дружка Брендан и первым двинулся по дорожке.

Темнота не была совсем непроглядной. Отблески огней с ярко освещенной Арчвей-роуд пробивались сюда, однако, просачиваясь сквозь густую листву, они почти не давали света. Карни с трудом различал собственные руки, даже поднеся их к самому лицу. Такая темнота должна была отпугнуть от тропки всех прохожих, за исключением самых самоуверенных.

Когда приятели преодолели чуть более половины подъема, Брендан остановил их маленький отряд.

— Вот этот дом, — объявил он.

— Ты не ошибся? — спросил Хмырь.

— Я считал сады. Это он.

Изгородь, которой был обнесен сад, не ремонтировали давным-давно: Брендан легко сломал ее (шум заглушил рев припозднившейся фуры, прогромыхавшей по гудрону внизу), и все трое очутились внутри. Брендан двинулся дальше сквозь густые заросли дикой ежевики. Хмырь последовал его примеру и немедленно выругался, ободравшись о шипы. Брендан грубо велел ему заткнуться, затем обратился к Карни:

— Мы пошли. Когда будем выходить, свистнем два раза. Условный сигнал помнишь?

— Он же не слабоумный. Правда, Карни? Он справится. Мы идем или нет?

Брендан не произнес больше ни слова. Двое взломщиков выбрались из ежевичных зарослей и двинулись по саду. На лужайке, отделившись от тени деревьев, они превратились в два серых силуэта на фоне дома. Карни смотрел, как они приближаются к задней двери. Послышался шум: Хмырь ловко взломал замок, и пара проскользнула в дом. Карни остался в одиночестве.

Впрочем, не совсем — веревку у него никто не отбирал. Карни оглядел тропку в обоих направлениях; глаза его постепенно привыкали к темноте. Прохожих поблизости не было. Удовлетворенный, он вытащил из кармана шнур с узелками. Собственные руки казались ему призрачными, а узлы он и вовсе едва различал. Однако пальцы его действовали почти инстинктивно, вслепую ощупывая узлы. Как ни странно, за несколько секунд подобных манипуляций он продвинулся в решении загадки куда больше, чем за все предшествующие дни. Лишенный возможности видеть, он полностью положился на свое чутье, и оно сотворило чудо. И опять Карни охватило пугающее ощущение того, что узел обладает самостоятельной волей и принимает деятельное участие в собственном развязывании. Вдохновленные предчувствием победы, его пальцы скользили вдоль шнура с удвоенной аккуратностью, по наитию безошибочно выбирая нужные переплетения.

Карни снова оглядел тропку и удостоверился, что она пуста. Затем оглянулся на дом. Дверь оставалась открытой, однако ни Хмыря, ни Брендана видно не было. Он снова занялся более насущной задачей; от легкости, с какой узел вдруг начал распутываться чуть ли не сам собой, хотелось смеяться.

С глазами у Карни — очевидно, из-за нарастающего волнения — стало твориться что-то странное. Цветные всполохи редкостных, непередаваемых оттенков вспыхивали прямо перед ним, зарождаясь в сердце узла Свечение перекинулось на неутомимые пальцы Карни, и его плоть стала полупрозрачной. Он мог различить собственные нервные окончания, напитанные новообретенной чуткостью, и мелкие косточки пальцев — насквозь прозрачные, так что сквозь них виднелся нежный мозг. Цветные вспышки меркли столь же внезапно, как и загорались, а он продолжал трудиться в темноте, пока игра красок не вспыхивала снова.

Сердце грохотало в ушах. Оставались считанные секунды до того, как узел будет распутан, Карни чувствовал это. Переплетения просто разлетались от его прикосновений; теперь пальцы были послушными игрушками шнура, а не наоборот. Карни распутывал петлю за петлей, продевая сквозь них то один, то другой из оставшихся узлов, тянул концы и подталкивал их. И все это — по воле самого шнура.

Цветные всполохи появились снова, однако на этот раз пальцы Карни остались невидимы. Зато из-под нескольких последних петель шнура стало что-то проглядывать. Оно билось, точно рыба, угодившая в сеть, и увеличивалось с каждым распутанным переплетением Молот в голове загрохотал в удвоенном темпе. Воздух вокруг стал вязким, словно Карни провалился в ил.

Послышался свист. Карни знал: этот сигнал что-то означает; но не мог вспомнить, что именно. Слишком много всего заполняло его мысли: густой воздух, гудящая голова, узел, сам собой развязывающийся в безвольных руках, в то время как фигурка в центре — извилистая, поблескивающая — на глазах росла и сияла ярче.

Свист раздался снова На этот раз его настойчивость вывела Карни из оцепенения. Он поднял голову. Брендан уже шел по саду, а Хмырь следовал за ним в нескольких ярдах позади. Карни успел лишь мельком отметить их появление, прежде чем развязывание узла вступило в завершающую стадию. Последняя петля распалась, и фигурка из ее центра бросилась Карни в лицо, стремительно разрастаясь в размерах Он шарахнулся, чтобы не лишиться головы, и странная тварь пронеслась мимо. Потрясенный, он угодил в заросли ежевики и свалился в колючие кусты. Над головой у него, точно колеблемая сильным ветром, шелестела листва. Дождем сыпались вниз прутики и листья. Карни пристально глядел на ветви, пытаясь различить странную фигуру, но она уже пропала из виду.

— Почему ты не отзывался, придурок недоделанный? — выругал его Брендан. — Мы уж решили, что ты слинял по-тихому.

Карни едва заметил появление запыхавшегося Брендана, продолжая разглядывать кроны деревьев над головой. В носу у него стоял неотвязный запах холодной тины.

— Давай пошевеливайся, — поторопил его Брендан, выбираясь сквозь пролом в заборе на тропинку.

Карни попытался встать на ноги, но ему мешали колючки, зацепившиеся за волосы и одежду.

— Черт! — донесся до него возглас Брендана из-за забора. — Полиция! На мосту.