— Карни?

Он с усилием оторвал взгляд от зубов Поупа и заставил себя оглянуться на дорогу. Там, на солнце, стоял Рыжий, а рядом с ним Анелиза. Ее светлые волосы сияли.

— В чем дело?

— Оставьте нас в покое, — велел Поуп. — У нас с ним дела. У него и у меня.

— У тебя дела с этим? — переспросил Рыжий у Карни.

Прежде чем тот успел что-либо ответить, Поуп заявил:

— Давай, скажи ему. Скажи ему, Карни, что тебе нужно поговорить со мной наедине.

Рыжий бросил взгляд на старика через плечо Карни.

— Ты скажешь мне, в чем дело? — спросил он.

Карни пытался подобрать слова для ответа, но язык ему не повиновался. Солнечный свет казался очень далеким, и каждый раз, когда улицу накрывала тень облака, Карни боялся, что темнота пришла навсегда. Его губы беззвучно зашевелились, силясь выразить этот страх.

— Эй, да что с тобой? — спросил Рыжий. — Карни? Ты меня слышишь?

Карни кивнул.

— Да, — выговорил он.

Неожиданно Поуп бросился к нему, отчаянно пытаясь дотянуться до карманов. Толчок отбросил оцепеневшего Карни к стене и, падая, он задел боком груду ящиков. Ящики опрокинулись на него, и Поуп, мертвой хваткой вцепившийся в свою жертву, тоже полетел наземь. Все его недавнее спокойствие — черный юмор, осторожные угрозы — как ветром сдуло. Он снова превратился в слабоумного пьяницу, несущего чушь. Карни почувствовал, как руки старика рвут его одежду и царапают кожу, пытаясь отыскать шнур. Слова, которые Поуп выкрикивал в лицо Карни, стали нечленораздельными.

Рыжий попытался оттащить старика от приятеля, схватив за пальто, волосы или бороду — за что придется. Однако задача оказалась не из легких: Поуп дрался с яростью одержимого. Но Рыжий был сильнее и в конце концов взял верх. Брызжущего слюной Поупа рывком подняли на ноги. Рыжий держал его, как бешеного пса.

— Поднимайся, — велел он Карни. — И отойди от него подальше.

Карни, пошатываясь, поднялся на ноги посреди разбитых в щепу ящиков. Драка продолжалась несколько секунд, но Поуп успел нанести своему противнику значительный ущерб: на коже Карни красовались ссадины, на одежду было страшно смотреть, рубаха превратилась в лохмотья. Карни нерешительно ощупал изодранное в кровь лицо; царапины набухли, точно ритуальные шрамы.

Рыжий прижал Поупа к стене. Забулдыга еще не остыл, глаза у него были дикие. В лицо Рыжему понеслась непристойная брань — английские слова вперемежку с бессвязными звуками. Не прерывая тирады, старик попытался снова наброситься на Карни, но на сей раз Рыжий перехватил его и помешал разодрать приятелю лицо. Он поволок Поупа из переулка на улицу.

— У тебя губа разбита, — сообщила Анелиза, взирая на Карни с неприкрытым отвращением.

Рот его наполнился вкусом крови, солоноватой и горячей. Карни утер губы тыльной стороной ладони. На коже осталось алое пятно.

— Повезло тебе, что мы за тобой зашли, — сказала она.

— Да, — ответил он, не глядя на девицу.

Он стыдился этой дикой сцены, устроенной бродягой, к тому же знал, что Анелиза смеется над его, Карни, неспособностью постоять за себя. В ее семье все до единого были отъявленные разбойники, а об отце в воровской среде ходили легенды.

Вернулся Рыжий. Поупа с ним не было.

— Из-за чего сыр-бор разгорелся? — поинтересовался Рыжий, вынимая из кармана куртки расческу и приводя в порядок челку.

— Не из-за чего, — буркнул Карни.

— Ты мне лапшу-то на уши не вешай, — хмыкнул Рыжий. — Он твердит, будто ты его обокрал Это правда?

Карни покосился на Анелизу. Если бы не она, он выложил бы Рыжему все без утайки, здесь и сейчас. Девица ответила ему таким же взглядом и, похоже, прочла его мысли. Она передернула плечиками и удалилась из зоны слышимости, не упустив возможности пнуть по пути разбитые ящики.

— У него зуб на нас всех, Рыжий, — сказал Карни.

— Что ты несешь?

Карни уставился на свою окровавленную руку. Даже теперь, когда Анелиза больше не стояла у них над душой, он с трудом подбирал слова.

— Хмырь… — начал он.

— Что такое?

— Он убегал, Рыжий.

Анелиза у него за спиной недовольно вздохнула Терпение ее явно было на исходе.

— Рыжий, — напомнила она. — Мы опаздываем.

— Подожди минуту, — резко оборвал ее Рыжий и снова повернулся к Карни. — Так что там с Хмырем?

— Этот старик — не тот, за кого себя выдает. Он не бродяга.

— Да? И кто же он тогда? — В голос Рыжего вкралась саркастическая нотка, рассчитанная, без сомнения, на Анелизу. Девице наскучило ждать, и она снова приблизилась к своему кавалеру. — Так кто он такой, Карни?

Тот покачал головой. Что толку объяснить лишь часть того, что случилось? Или рассказывать историю целиком, или совсем ничего не говорить. Молчать было проще.

— Не важно, — ответил он устало.

Рыжий озадаченно посмотрел на него, понял, что больше ничего не добьется, и произнес: