Лири еще пел, когда Хорриган схватил револьвер с пола, движением столь же быстрым, сколь и осторожным, столь же плавным, сколько и неожиданным. И выстрелил.

Одновременно Лири рванулся к своему изобретенному оружию с единственной оставшейся пулей, и его пистолет оказался в руке почти одновременно с револьвером Хорригана, и два одновременных выстрела потрясли ночь и остатки стекол в лифте.

Хорриган отлетел назад, раненый в левое предплечье.

Но Лири получил пулю в грудь, примерно туда же, куда он попал Хорригану раньше, но на Лири не было жилета.

Сила удара от выстрела почти в упор отбросила Лири назад к каркасу, и сначала его руки цеплялись за металл, но потом они соскользнули и только две кисти держались за край пола лифта, пальцы, вонзившиеся в железо и стекло, но все же удерживавшие его.

На этот раз настигла очередь Митча Лири зависнуть над бездной.

С дымящимся револьвером в руке, еще не ощущая боли от раны, Хорриган подошел и посмотрел на своего противника, чье лицо было искажено болью, чья белая рубашка залита кровью, бьющей из тела, не желающего отдаться смерти.

Хорриган положил свой револьвер, наклонился вперед и протянул ему руку. Несмотря на боль, Митч сумел еще раз улыбнуться и покачать головой, отвергая предложение, а потом или силы покинули его, или он сам решил так, — его пальцы разжались, и он начал падать, по-прежнему глядя вверх и все так же мягко улыбаясь, становясь все меньше и меньше в глазах Хорригана.

Лири упал на спину на стальную опору крыши над стеклянным вестибюлем.

Хорриган стоял и смотрел вниз на искореженное тело, а ветер свистел сквозь разбитое стекло вокруг него. В соседней шахте еще один стеклянный подъемник неожиданно остановился напротив него, в нем была Лилли и два оперативника с автоматическим оружием.

Лилли положила свою ладонь на стекло лифта и прижалась к нему, как жена заключенного в день свидания. Ее лицо излучало мучение и радость, выражение, которое он мог бы сравнить…

Они смотрели друг на друга долго-долго. Улыбались. Кивали.

— Я не могу без тебя, Лил, — думал он. — Пожалуйста, люби меня всегда.

Он нажал кнопку первого этажа, и по пути вниз ветер взъерошил его волосы, и он еще раз внимательно посмотрел на Лири, на его странную улыбку. Несостоявшийся убийца приближался вместе с крышей, а потом исчез, остался наверху: всего лишь кровавое месиво, с которым уже не Хорриган, а кто-то другой будет иметь дело, убирая грязь.

В вестибюль, Хорриган, истекающий кровью, но непокоренный, вышел из лифта сам, без посторонней помощи, хотя медики, полицейские и его друзья-агенты окружили его. Он знал, что находится в шоке, но от этого ему было не легче, и он почувствовал, что кто-то из врачей берет его под руку и ведет его.

— На этот раз мы тебя не отпустим, — говорил ему молодой врач.

— Это еще одна шутка? — спросил он.

Щелканье и вспышки фотокамер, крики, сирены — все это смешалось в его глазах и ушах, и он удивился, что еще может идти. Врачи вели его в пункт помощи, и вдруг на пути его вырос сияющий Харри Сарджент в компании с фотографами.

— Рекламный трюк! — понял Хорриган.

— Прекрасно сработано, Фрэнк, — воодушевленно и горячо лопотал Сарджент, протягивая руки. — Президент просил меня передать тебе лично, что…

— Извини, что я опять перестарался, Харри, — сказал он, минуя обе руки Сарджента и фотографов, позволив врачам увести его в палату, где он сразу же потерял сознание.

Несколько дней спустя, сойдя с трапа самолета, Хорриган с перевязанной левой рукой через ворота для прибывающих в аэропорт Даллес прошел вместе с Лилли, идущей справа и несущей обе их дорожные сумки. Они выглядели обыденно в своих свитерах и свободных брюках и не обращали внимания на возню прессы, яркие огни телевизионных установок и скороговорку репортерши, той же самой телеведущей, которая засняла на пленку его промах с тем посыльным из «Бонавентуры».

— Агент Хорриган, почему вы уходите из Секретной службы прямо накануне вашего величайшего триумфа?

Он остановился, чтобы ответить на вопрос. Зачем гнать их? В конце концов, это были его пятнадцать минут славы.

— Я ненавижу работу за столом, и я слишком стар для того, чтобы бегать рядом с лимузином. И спасибо вам, ребята, что делаете меня знаменитым. Теперь я абсолютно бесполезен для работы под прикрытием.

Еще один репортер спросил: «Каковы ваши планы?»

— Немного поиграю на пианино в баре на углу, поживу немного на пенсию, пока не женюсь на этой женщине, а затем буду жить с ней.