И, конечно, несколько дней я слышал — а пару раз и видел — маленький моноплан, круживший над восточной частью лесов. Два дня подряд самолет — Персиваль Проктор, я думаю — подлетал близко к райхоупскому лесу, поворачивал и исчезал вдали.

Потом, в Глостере, по дороге в банк, я опять увидел этот же самолет, или, во всяком случае, очень похожий и узнал, что он взлетает с аэродрома в Маклестоуне и проводит геодезической съемку города и всей области — около сорока квадратных миль — для министерства жилищного строительства. Если бы мне удалось убедить экипаж «ссудить» мне кресло пассажира, я мог бы пролететь над страной дубов и увидеть сердце леса сверху; уж туда никакая сверхъестественная защита не дотянется…

У ворот на аэродром стоял сержант ВВС; он молча проводил меня к маленькой группе ниссеновских бараков (* сборно-разборный барак полуцилиндрической формы из гофрированного железа; во время Первой мировой войны использовался в качестве временной армейской казармы или хозяйственной постройки; назван по имени автора конструкции — подполковника П.Ниссена), служивших офисами, пунктами управления и столовой. За оградой оказалось холоднее, чем снаружи. Неприятное ветхое место, никакой жизни, хотя где-то стучала пишущая машинка и слышался далекий смех.

На взлетной полосе стояли два самолета, один явно на ремонте. С юго-востока дул сильный ветер, и большая часть его свистела по углам маленькой тесной комнаты, куда привел меня проводник.

Человеку, который улыбнулся мне, было немного за тридцать: густые волосы, блестящие глаза и отвратительный след от ожога на подбородке и левой щеке. На нем был мундир и погоны капитана ВВС, однако он расстегнул воротник рубашки и надел легкие туфли вместо положенных тяжелых ботинок. У него был уверенный и беззаботный вид. Пожав мне руку, он, однако, нахмурился и сказал: — Не уверен, что понимаю вашу просьбу, мистер Хаксли. Садитесь.

Я сел и уставился на очень подробную карту, расстеленную на его столе. Человека звали Гарри Китон, и, насколько я знал, во время войны он много летал. Шрам от ожога завораживал и, одновременно, ужасал, и он носил его с гордостью, как медаль, хотя гротескная отметка должна была мешать ему.

Я с любопытством разглядывал его, он с не меньшим на меня, и через несколько мгновений нервно засмеялся. — Меня не каждый день просят ссудить самолет. Фермеры, иногда, если хотят посмотреть на фотографии своих домов сверху. И археологи, конечно. Эти всегда хотят закат или рассвет. Тени от солнца, понятно? Тогда лучше видны отметины на полях, старые фундаменты, и все такое… но вы хотите пролететь над лесом… верно?

Я кивнул, хотя и не мог показать на карте, где находится имение Райхоуп. — Это лес недалеко от моего дома, достаточно большой. Я бы хотел пролететь над его серединой и сделать пару фотографий.

Китон заметно помрачнел. Потом, однако он улыбнулся и коснулся пальцем обожженной челюсти. — В последний раз, когда я летал над лесом, по мне выстрелил снайпер — возможно лучший выстрел в его жизни — и сбил меня. Это было в 43-ем. Тогда я летал на «Лайсендере». Отличная машина, очень легкая в управлении. Но этот выстрел… прямо в топливный бак и взрыв. Вниз на деревья. Мне еще повезло. Так что я не люблю лесов, мистер Хаксли. Но, будем надеяться, в вашем нет снайперов. — Он дружески улыбнулся, и я улыбнулся ему в ответ, не желая признаться, что не могу этого пообещать. — Где в точности находится ваш лес? — спросил он.

— Он принадлежит имению Райхоуп, — ответил я, склонился над картой и мгновенно нашел имя. Однако, довольно странно, на карте не был указан лес, только прерывистая линия показывала границы огромного поместья.

Я выпрямился, и Китон как-то по-особому посмотрел на меня. — Он здесь не отмечен, — сказал я. — Странно.

— Очень странно, — отозвался Китон таким тоном, как будто констатировал факт… или что-то знал. — Насколько он велик? — спросил он, не сводя с меня взгляда.

— Очень большой. Периметр больше шести миль…

— Шесть миль! — воскликнул он, потом слегка улыбнулся. — Да это не лес, а целая лесная страна!

Потом он замолчал, и я убедился, что он что-то знает о райхоупском лесе. — Но вы, наверняка, уже летали недалеко от него. Вы же один из пилотов.

Он быстро кивнул и бросил взгляд на карту. — Да. Вы же видели меня, верно?

— Верно, и вы подали мне мысль посмотреть на лес сверху. — Он ничего не ответил, только с хитрецой посмотрел на меня.

— Наверняка вы тоже заметили аномалию, — продолжил я. — И на карте ничего не обозначено…

Гарри Китон, не обращая внимания на намек на себя, поиграл карандашом. Внимательно изучив карту, он посмотрел на меня, потом опять на карту и сказал: — Я не знал, что средневековый дубовый лес такого размера не нанесен на карту. Это окультуренный лес?

— Частично. Большая часть, однако, совершенно дикая.

Он откинулся на стуле; шрам от ожога слегка потемнел и мне показалось, что он сдерживает растущее возбуждение. — Это само по себе потрясающе, — сказал он. — Лес Дина тоже велик, конечно, но там лесников больше, чем кабанов. Однако в Норфолке есть дикий лес, я в нем был… — Он заколебался и слегка нахмурился. — Есть и другие. Все маленькие, которым разрешают быть дикими. Никто из них не тянет на лесную страну.