Слезы Таннер смешались с водой, которая текла по ее лицу.

– Ненавижу то, что случилось с тобой...
– прошептала она.

Эдриенн поцеловала ее и забормотала что-то успокаивающее - слова, которые сама так жаждала услышать совсем недавно.

– Все хорошо, все хорошо, правда...

* * *

Они поехали в ресторан, самый популярный на острове, находившийся в его южной оконечности. Метрдотель приветствовал Таннер вежливо, но как старую знакомую, и провел их к уединенному столику с видом на гавань.

– Давай выпьем шампанского!
– порывисто предложила Таннер.

– Мы что-то празднуем?
– снисходительно спросила Эдриенн, улыбаясь ее энтузиазму.

– Я - да, - утвердительно сообщила Таннер и глянула на часы.
– Я отмечаю лучшие восемнадцать часов, которые приключились со мной за долгие годы, - она глянула на Эдриенн с довольной улыбкой, и было совершенно ясно, что именно она имеет в виду.

Эдриенн зарделась и отвернулась к окну. Последние моряки и рыбаки возвращались в гавань в лучах заходящего солнца. Вид был слишком идиллическим и совсем не успокаивал ее. Она осознала, с какой легкостью ее могло затянуть в безмятежную жизнь острова, а главное - насколько она на самом деле именно этого и хотела. Эти несколько последних часов с Таннер казались волшебными мгновениями и полностью не совпадали со знакомой ей реальностью.

А ей так нужно было сбежать от мучений и неуверенности, терзавших ее с тех пор, как она покинула Калифорнию. И ненадолго, с Таннер, ей это удалось. Она снова обрела прежнюю себя - уверенную и полностью живую. В первый раз за год она забыла, что ее жизнь больше ей не принадлежит и что она не вольна поступать так, как хочет. Там, где она раньше ясно видела будущее, теперь была только пустота, наполненная вопросами. Насколько проще было бы брести сквозь эту пустоту в надежном кольце объятий Таннер и волшебном безвременье жизни на Уитли Пойнт.

Она вздохнула, зная, что не может позволить себе продолжать думать об этом. Этот путь неминуемо приедет к катастрофе. Она не станет использовать Таннер - только брать и ничего не предлагать взамен. Это было безумием, и она это знала.

Наконец Эдриенн повернулась к Таннер, которая не сводила с нее глаз. Ее голос прозвучал жестче, чем она намеревалась.

– Ты только не теряй из-за этого головы, Таннер. Я все равно скоро уеду.

– Зачем?
– спросила Таннер. Ее голос звучал спокойно, хоть никакого спокойствия она не ощущала. Она ожидала чего-то в этом роде. Было бы слишком просто думать, что Эдриенн возьмет и примет то, что произошло между ними, без сопротивления. Да и я в этом смысле не дала ей особых оснований мне доверять.

Эдриенн посмотрела на нее, и в ее холодных голубых глазах промелькнуло слабое удивление.

– Да ты же сама это сказала - когда мы первый раз встретились. Я прячусь, как пряталась большую часть этого года. Я не могу остаться здесь только потому, что у моря чувствую себя спокойно, а в уединении - защищенно. По большому счету ни красота этого острова, ни ты моей судьбы не измените. Мне нужно жить своей жизнью - сколько бы ее ни осталось, - она заметила, что Таннер побледнела и мягко добавила.
– Прости. Я не хочу, чтобы это прозвучало мрачно, но мне нужно трезво смотреть на вещи.

– А что трезвого в том, чтобы уехать из одного места в другое только потому, что здесь ты была счастлива?
– ответила Таннер и не смогла сдержать гнев в своем голосе.
– Или трезво - это когда ты несчастна? Что, есть какая-то причина, по которой, как ты считаешь, ты не заслуживаешь счастья?
– она даже не пыталась скрыть горечи. Эдриенн угрожала отнять у нее чувство покоя, которое она едва обрела - впервые за всю свою жизнь! Ну нет, она так легко не сдастся.

Эдриенн в отчаянии уставилась на Таннер.

– Я не могу с тобой об этом разумно разговаривать!
– она повела рукой в сторону окна и безмятежной сцены внизу.
– Ты живешь в своем мирке и по своим собственным правилам! Господи, Таннер, ты хоть раз себе представляла, каково это - лишиться всего?

Таннер впилась в нее глазами, ее лицо покраснело.

– Да, представляю! Я знаю, как это - жить без цели, без мечты, когда у тебя нет ни единого искреннего чувства - день за днем. Я знаю, как это - просыпаться утром и задаваться вопросом, а стоит ли? И я знаю, как глушить его алкоголем и наркотой. Думаешь, у тебя одной монополия на несчастье?
– она резко остановилась, и в глазах ее заблестели слезы.
– Может, я никогда и не испытывала нужды в вещах, но с тех пор, как умер мой отец, все что я чувствовала - это вину, злость и беспомощность.

Эдриенн потянулась через столик и порывисто схватила Таннер за руку.

– Остановись! И прости меня - мне правда очень жаль. Я не хотела на тебя набрасываться. Это я не на тебя злюсь. С тобой я хочу порадоваться этому вечеру. Мне с тобой замечательно, и я тебе очень благодарна.

Таннер покачала головой и нахмурилась, но хватку на руке Эдриенн не ослабила.

– Господи, Эдриенн! Я не хочу, чтоб ты мне была благодарна! Я хочу, чтобы ты приняла все таким, как оно есть. Ты затрагиваешь меня так, как это никому не удавалось вот уже много лет. Когда я с тобой, мне не больно. И это чувство я хочу отдать тебе. Я хочу узнать тебя - хочу обнимать тебя, и смеяться с тобой, и просто - просто быть с тобой. Я думаю, это называется любовью, - она пожала плечами и умолкла. Для нее все было просто. Она знала, что чувствует, и что для нее действительно важно.