— Богиня Звёзд, это же невозможно выносить. Что за Сила держит твой дух в этом теле? Такую пытку не пожелаешь даже врагу.

— Согласен. Но так уж случилось, что меня всё-таки обрекли на такое страдание. Сам решай, хочешь ты мне рассказывать про свою жизнь, или нет. Просто мне интересно, изменилось что-нибудь за полтора триллиона лет, или всё-таки нет.

Я дурак. Честное слово, я самый большой на свете дурак, и наверное тут дело не в расположении планет над моей головой, а во мне самом. Я не должен был ему рассказывать, не должен был убеждать фанатика в чём-либо, но так случилось, что на искренность я не мог ответить ложью, а уж в тот момент особенно. Я сел прямо напротив Мэлвина, и плеснув себе полную кружку вина начиная рассказ. Пожалуй в моей жизни было только пять, ну может шесть человек, которым я рассказал всё, без купюр, без вранья, и даже без оговорок. Мы говорили про Инквизицию, и рассказывая про Стейлера я был прерван историей его рождения. Мэлвин тоже знал немало. Потом я говорил про Литу, про нашу любовь и про нашу Семью, и снова Мэлвин приводил какие-то примеры. Когда я рассказывал про Хашарат, маг молчал, даже как-то странно стало, и только когда я прервался, что-нибудь перекусить, маг скрипнув зубами покивал.

— Помню я, печальную Судьбу Лаирр. Моя вина, что их истребили. Как есть моя.

— Твоя? Разве они не стали жертвами Аркасана? — неподдельно удивился я.

— Стали, да только по моей оплошности. Видишь ли, какое-то время я активно общался с их народом, среди остальных рас только они сволочами и не были. Так вот, кровь Лаирр огромный артефакт накопитель, ты и представить себе не можешь, что можно натворить используя кровь, а уж если её выпить… — Мэлвин махнул рукой. — У меня был ученик, нулевой потенциал, зато потрясающая техника. С моей помощью он выбился в первые советники и стал Архимагом при дворе Аркасана Второго. Вот он-то сдуру и рассказал Императору о свойствах крови Лаирр. — Мэлвин хрустнул пальцами. — Я когда узнал, четвертовал недоумка, да только поздно было, Зигулус уже тогда был несколько не в себе. Каким чудом я переправил Престорита и его родных в пустыню, тебе лучше не знать, а вот гору они прошли сами. Туда смотреть невозможно, строитель горы был настоящим гением, с тех пор я утратил с ним связь. Приятно узнать, что он умер счастливым.

— А с чего ты взял, что он умер? — снова удивился я. — Когда я уходил, он был вполне себе здоров.

— У них странный жизненный цикл. Лаирр после созревания, уж прости за грубость, обязательно должны трахаться, хотя бы раз в неделю, в противном случае они теряют Силу, а потом уже и жизненную энергию. Ты, кстати предупреди об этом его дочек, они наверняка не знают, во всяком случае эта ваша Сентелита. Так вот, судя по всему его народ погиб, а заниматься сексом с дочерью, тем более недозрелой не позволяла гордость и отцовский долг. Он скорее всего уже мёртв. Но я могу и ошибаться.

После этого Мэлвин попросил меня продолжить рассказ. С каждой минутой это становилось всё тяжелее и тяжелее, воспоминания становились четче, и одна мелочь начала настораживать. Я обнаружил в своей памяти некоторые дыры, совсем небольшие, но очень тщательно скорректированные, когда я поделился этой мысль с Мэлвином, он как-то странно прищурился и посмотрел на меня.

— Есть на тебе печать, Экзель. Печать беспамятства, знаешь такой термин?

— Да, не так давно прочитал в одном интересном дневнике. На Керина такая наложена, и на его друзей.

— Верно. Так вот на тебе такая же печать стоит, но она хитрее. Чую я, что наложила её сама Тайрина, и снять её до поры до времени ты не сможешь. И я не смогу. Могу конечно попытаться, но по Договору это удар нанесёт и неслабый. Так вот, эта печать связана с именем твоего отца. Тебе запрещено его знать, каждый раз, как только ты его услышишь, ты забудешь, твоя память откажется воспринимать, правду, и так будет всегда, или до тех пор, пока Тайрина сама её не снимет. Можешь не пытаться об этом думать, секунды не пройдёт, как ты забудешь, о чём только что думал. Поэтому, забудь про этот нюанс и продолжай рассказ.

И снова потекли минуты, рассказ отнимал огромное количество времени, я даже не заметил, что уже светает, а мы как раз дошли до гибели Айланделла. Когда я рассказал ему про Миллерула Мэлвин оглушительно захохотал и зааплодировал.

— Ай да Архон, да ещё и эльф. Вот уж не думал, что он выживет после бойни на континенте Орфей, в мире Торксар.

— Что за мир? — я вопросительно посмотрел на чародея не понимая, что послужило причиной его веселья.

— Знаю я этого Миллерула. Редкостная мразь, во всяком случае при жизни был таковой. Так вот Миллерул не Лайо-Архон, как ты подумал, а Нео-Носферату, и не знакомился он с Айланделлом нигде, а был им призван.

— Прости, Мэлвин, но я абсолютно ничего не понимаю. Что такое Нео-Носферату, и какая разница, призывал ли его Айланделл, ведь призвав они познакомились?

— Подожди, — Мэлвин перестал смеяться и с удивлением посмотрел на меня. — Только не говори мне, что в Инквизиции не преподают науку Демонологии, и не объясняют о классовых различиях Высших и Низших вампиров?

— Не понимаю о чём ты, — я пожал плечами. — Я знаю, что бывают низшие вампиры, а бывают Высшие. Высшие умеют подчинять людей и превращаться в летучих мышей…

— Ты ещё скажи, что они в гробах спят, словно упыри какие-то, — усмехнулся Мэлвин, но его глаза стали напоминать два блюдца, когда я абсолютно серьёзно кивнул.

— Разумеется. Вампиры привязаны к смерти и обязаны восполнять Силы в месте захоронения. А что, разве не так? — я откровенно смутился поймав скорбный взгляд чародея.

— Вот придурки. Да я бы убил любого, кто попытался бы мне преподавать такое. Позволь развеять твои заблуждения. Вампиры делятся не только на высших и низших, но ещё и на Вампиров и Упырей, а также на Вампиров Рождённых, и Вампиров Созданных.