Он подошел к столику у стены, на котором стоял высокий ларец из темного дуба, украшенный красивой серебряной оковкой. Тайлер взял ларец ладонями с двух сторон, и поднял его. Передняя стенка и крышка отделились от основания, и все увидели большие часы в стиле барокко с фигуркой, стоящей рядом. Смерть-скелет указывала косой в костлявых руках время на шаре, охваченном кольцом с часами и минутами.

Лорд Редленд подошел и склонился над часами.

— Изумительно, — сказал он и одобрительно кивнул. — Париж. Людовик XIV, если не ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, милорд, — ответил мистер Кварендон, покрасневший и счастливый.

— Итак, можем начинать! — Фрэнк Тайлер взял со своего столика чистый лист бумаги, ручку и секундомер. — Здесь мы будем по очереди записывать всех, кто покидает эту комнату. А сейчас проведем жеребьевку, чтобы соблюсти справедливость!

Он поднял вверх небольшую черную вазу и потряс ею. Затем запустил в нее руку, вытащил свернутую бумажку, развернул и прочел:

— Мистер Мелвин Кварендон!

— Я? Как я?

— Мы ведь не посвящали вас в наши тайны и у вас такие же шансы, как у других. Но если вы считаете неудобным для себя бороться за награду, которую сами учредили, то, в случае вашей победы, вы можете передать ее тому, кто займет второе место, и удовлетвориться моральным триумфом.

— Но я…

— Полагаю, что мистер Тайлер прав, — сказал Алекс. — В конце концов, человек, чьи типографии подарили миру столько поразительных загадок, должен сам попытаться разгадать одну из них.

Кварендон глянул на него глазами загнанного оленя, но вдруг его круглое лицо прояснилось, и он широко улыбнулся.

— Это верно! — храбро сказал он. — Но если я себя полностью скомпрометирую, прошу надо мной не смеяться. В конце концов, я всего лишь скромный издатель, а не автор… — он поколебался и взглянул на доктора Харкрофта, который в одиночестве стоял у стены: — А как насчет моего сердца? — с внезапной надеждой спросил он. — Не считаете ли вы, что это слишком тяжелое испытание для него?

— Нет, не считаю, — Харкрофт отрицательно покачал головой. — Думаю, я не нарушу врачебную тайну, если скажу, что оно может вынести и гораздо большие нагрузки. Кроме того, я же здесь, с вами.

Кварендон развел руками.

— Сдаюсь. Кажется, у вас есть для меня какой-то конверт?

— Да, — Тайлер отступил назад и взял со стола первый из одинаковых продолговатых конвертов. Он поднял его и замер. Далеко за плотно запертыми дверями зала раздался жуткий, леденящий кровь крик, вопль убиваемого существа, разрывающий уши, проникающий в мозг, и внезапно резко оборванный. В наступившей затем тишине, послышался глухой стук упавшего тела, и тяжелые шаги, которые, удаляясь, растворились в тиши.

— Что… что это было? — сэр Гарольд Эддингтон шагнул к двери, но тут же остановился, как вкопанный.

Тихий, выразительный, низкий женский голос, звучащий, как будто со всех сторон, мелодично произнес:

Голос утих, а где-то далеко, в глубине замка, зазвенели тяжелые цепи, раздался звук удара железом о железо, глухой вопль и, наконец, наступила тишина.

— Господи! — сказал Кварендон, глядя на дверь. — Я уже могу идти?

— Еще минутку. Прошу вас открыть конверт и прочесть указание. Оно очень краткое.

Мистер Кварендон сделал то, о чем его просили. Он взломал восковую печать, вынул из конверта сложенный листок бумаги, прочел про себя текст, шевеля губами, и сунул конверт в карман на груди, оставив лист бумаги в руке.

— Еще пять секунд! — Тайлер смотрел на секундомер. Три… две… можно!

Толстяк-издатель двинулся к двери, на какую-то долю секунды заколебался и открыл ее.

Где-то вверху прозвучало отчаянное рыдание женщины, перешедшее в тихий стон. Мелвин Кварендон вышел, закрыв за собой дверь. Фрэнк Тайлер склонился над листом и записал время.

— Это было очень красиво, — прозвучал тихий женский голос.

— Что? — спросил Кедж.

— Эти стихи о смерти, — сказала миссис Александра Уорделл и с улыбкой посмотрела вверх, словно в поисках места, откуда доносился голос. — Очень красиво.