— Я тоже…

— Ну, в какой-то степени это объясняет связь с Фуко. Пока мы шли с ней до парковки, я успела перекинуться с ней парой слов и узнать, что они познакомились в больнице. И в тот самый момент, когда она впервые увидела её, у неё в голове загорелась лампочка. Примерно, как у меня, когда я встретила тебя.

— О, как… интересно, что это за лампочка такая…

— М-м… давай я процитирую тебе слова Фуко. «У меня есть бессознательная шкала желания кого-либо тренировать. Если мы решим, что Ворон-сан по ней получает сто очков, то Утай получает двести, но Рин получила тысячу. Как только я увидела её, я сразу поняла — я хочу её учить».

— …Ясно, — немного боязливо ответил Харуюки.

Если «сто очков» оказалось достаточно для того, чтобы его скинули с вершины Старой Токийской Башни, то страшно было даже подумать, что за тренировки пришлось пережить Рин, набравшей тысячу очков.

Но тут Черноснежка улыбнулась и неожиданно добавила:

— Кстати говоря, по её же словам, когда она впервые увидела меня, я набрала по этой шкале сто тысяч. Хорошо, что я её друг, а не «ребёнок».

— С… серьёзно?

Черноснежка и Фуко знали друг друга уже очень много времени, и во время их первой встречи они наверняка были лишь в третьем-четвёртом классах начальной школы. Каким же ребёнком была Черноснежка, что вызывала такую реакцию?

— Эх… как бы я хотел повстречать тебя пораньше… и вместе с тобой быть бёрст линкером Старого Нега Небьюласа… — на автомате прошептал Харуюки.

Черноснежка тут же пригнулась и внимательно посмотрела в глаза Харуюки.

— О чём ты? В те времена ты бы ни за что не смог встретиться со мной в реальности. Какие там «родитель и ребёнок», скорее всего, ты даже не вступил бы в мой Легион, и мы познакомились бы как враги.

— А… н-ну да, это тоже верно… — Харуюки уже было попытался сокрушённо свесить голову, как тонкий палец остановил его подбородок.

— Но даже если бы это случилось, я сделала бы всё, что в моих силах, чтобы переманить тебя к нам. Вот скажи, если бы это действительно произошло, и я предложила тебе перевестись в мой Легион из другого, что бы ты сделал?

Возможно, она шутила, но в её глазах читалось то, что отчасти этот вопрос она задавала всерьёз. Харуюки на мгновение замялся, но тут же посмотрел в её глаза и ответил:

— Я бы перевёлся в Чёрный Легион, чего бы мне это ни стоило. Я… не пытаюсь перевести тему, но когда Таку… Циан Пайл прошлой осенью переводился из Леонидов в Нега Небьюлас, ему было очень тяжело. Я много раз расспрашивал его, но он так ничего мне не ответил… и я поступил бы так же, как он. Пусть ты не была бы ни моим «родителем», ни командиром Легиона, я всё равно пошёл бы. Ведь ты… ведь Чёрная Королева Блэк Лотос — моя…

Харуюки очень старался, но словарный запас все же подошёл к концу. Если бы он работал в текстовом редакторе, то тот бы сейчас уже вовсю предлагал всевозможные варианты, но Харуюки знал, что в этот раз может рассчитывать лишь на себя. Он несколько раз открывал и закрывал рот, а затем, наконец, нашёл нужное слово:

— …Моя надежда.

Харуюки сказал чистую правду, но глаза Черноснежки в ответ стали задумчивыми. Затем она улыбнулась, но помимо радости к этой улыбке примешались и более сложные чувства.

— Надежда… я благодарна тебе за эти слова, но это я должна была сказать их тебе. И я уверена, что уже не раз говорила их. Харуюки, ты — самый быстрый бёрст линкер Ускоренного Мира, однажды ты превзойдёшь всех Королей, и именно ты сможешь добраться до истоков этого мира. Да… я сказала тебе эти слова. А ещё я сказала…

Одетая в чёрное красавица чуть порозовела, затем несколько раз нерешительно дёрнулась… и, наконец, обвила руками шею Харуюки и крепко прижалась к нему.

Чувства Харуюки моментально оказались перегружены теплотой, свежим сладким запахом и упругостью её изящного тела. Но окончательно его добили её слова:

— Харуюки… я люблю тебя.

Его сознание поразило так сильно, что Харуюки показалось, что в его голове начали выгорать нейроны. Он почти упал в обморок. С большим трудом ему удалось избежать полного отключения, но шёпот Черноснежки, смешанный с её дыханием, продолжал изливаться в его правое ухо:

— Я поровну люблю и Сильвер Кроу из Ускоренного Мира, и Ариту Харуюки из реального. Именно эти чувства заставили меня вновь стать бёрст линкером, и именно благодаря им я достигла всего этого. Это — настоящее чудо, далеко выходящее даже за рамки Системы Инкарнации. Я уверена, что способна ради тебя на всё… и верю, что если возьму тебя за руку, то смогу дойти куда угодно.

— Сем… пай… — даже этот шёпот дался Харуюки с огромным трудом.

В последнее время он начал постепенно справляться со своей негативной самооценкой и избавляться от мнения, что он не достоин того, чтобы его любили, но, в какой-то степени именно поэтому он не мог спокойно выслушивать такие слова, особенно когда их ему говорили прямо в лицо.

Кроме того, сегодня же, два часа назад, другая девушка (Харуюки понимал, что мысли о других девушках в такой ситуации были совершенно непростительным грехом, но ничего не мог с собой поделать), «реальное» воплощение Аш Роллера, Кусакабе Рин, уже признавалась ему в любви совершенно прямым текстом, крепко прижимаясь к нему. Мысли о том, что за день ему в любви признались две девушки, совершенно не укладывались в сознании Харуюки.